Мертвая линия. Оно начинается... - Джонатан Уокер

Рагнар взял кувшин с пивом, но тот вывернулся и с грохотом упал на пол. Ширлу это показалось неимоверно забавным.

– Так, – Олаф укоризненно посмотрел на обоих, – кому-то пора спать.

– Надо закругляться: завтра тяжелый день, – согласился Стью и высунулся из окна ложи: – Эй, Сладенький!

Андремидиса свело конвульсией. Он непроизвольно оглянулся, на мгновение ослабив внимание. Незнакомец тут же ухватил поводья императорского жеребца, подтянул его к себе и со всей силы въехал кулаком под открытое забрало императорского шлема. Андремидис обмяк и начал сползать с седла. Черный всадник, не выпуская поводья, остановил обоих скакунов, придерживая противника за плащ, и только потом позволил ему бухнуться в пыль. Зрители оценили благородство победителя, одарив его шквалом аплодисментов. Незнакомец шагом пересек ленточку финиша и приветственно вскинул руку.

– Молодец, – одобрил Олаф то ли скрита, то ли Черного всадника. – Пойдем.

Рагнар немного посопротивлялся, однако в конце концов послушно взял дракончика на руки и поплелся за дедом. Ширл пытался петь, пока викинг не зажал ему пасть рукой.

Идти пришлось недалеко, домик оказался чистый и уютный. Олаф уложил гостей и вышел на крыльцо выкурить трубку. Почти мгновенно за его спиной раздались храп внука и невнятное бормотание Ширла: оба устроились на одной двуспальной кровати. Стью, как и подобает змею, свернулся на полу, на половичке. Все трое уснули одновременно.

Стоя под мириадами звезд, старик думал о странных временах, вновь пришедших в эти земли. Опытный воин чувствовал нависшую беду и знал ее приблизительные размеры. Красная звезда была уже отчетливо видна среди своих бледных соседок. В голове всплывали слова старинной легенды:

«В сумраке отыщет Выбранный дверь между Светом и Тьмой. Алое Око будет сиять, и лишь тот, кто не знает себя, спасет потерявшего Веру, и вместе они сойдутся в Центре Миров со Стеной Зла. Кто-то сгорит, кто-то уйдет, кто-то отыщет тропинку к Разуму. И станет над Миром Свет или Тьма».

Олаф встал первым и отправился готовить завтрак. Вот уже целый год он считал, что лучшее начало дня – это хороший бутерброд с рыбой и большая кружка чая с лимоном. Приехав в Перекресток, викинг открыл для себя множество новых блюд и напитков. Например, чай, загадочные листочки, которые полагалось заливать кипятком, или солнечного вида кругляши с сочной и невыносимо кислой мякотью – лимоны. Олаф не уставал удивляться фантазии других народов: ведь северяне не считали нужным придумывать для еды какие-то хитрости, они ее просто готовили. Старик знал, что рыбу можно отварить или пожарить, закоптить или съесть сырой, но подрумянить ее на углях, поливая сначала дорогущим коньяком, а затем соком зеленых фейхоа и посыпая при этом молотыми орехами, он бы не догадался. В итоге из того, что в первоначальном виде есть или пить было невозможно, получались потрясающе пахнущие и ни на что не похожие блюда. До Севера, правда, тоже иногда добирались торговцы с Востока и привозили огромные полосатые ягоды и сладкие белые кубики сахара, вываренные из какой-то травы, но случалось это крайне редко, особенно во время сильных штормов. Впрочем, даже если непорядка в погоде не было, оставались пираты. Они не решались подходить близко к северным землям, но не упускали ни одного зазевавшегося каравана в Море Ветров. Вытянутое с севера на юг, оно считалось самым свирепым и негостеприимным, но, будучи родным для викингов, получило от них такое, почти ласковое название.

Кроме непогоды и пиратов, для торговцев существовала еще одна серьезная преграда на пути к северянам – восточные корабелы. В совершенстве владевшие наукой разведения лошадей и жен, жители Земель Восхода абсолютно не умели строить корабли. Тонкие и изящные, с замысловатыми украшениями по бортам и коврами на палубе, эти ладьи частенько разваливались на части уже на входе в Море Ветров, даже не дождавшись мало-мальски порядочного шторма.

Так что, если откровенно, хороший хлеб тоже не часто гостил на столах викингов. Зато с рыбой и тюленьим жиром всегда был полный порядок. И сейчас Олаф наслаждался жизнью Нижних Земель: ведь все, что придумали народы мира для утехи своих тел, можно было легко приобрести в Перекрестке. Не то чтобы старику было много надо, но он любил новые ощущения.

Вода в котелке закипела. Олаф снял его с огня, чтобы заварить чай. Дверь скрипнула, и на кухню неуклюже проник Рагнар:

– Доброе утро, деда.

– Доброе. Садись завтракать.

Рагнар плюхнулся на скамью и принялся тереть глаза кулаком. Олаф подал внуку кружку и тарелку с бутербродами:

– Ты что, не умывался?

– Умывался, – обиделся Рагнар. – Просто голова чего-то болит.

– Действительно, с чего бы это? – Олаф ухмыльнулся. – Ты же ею вчера ничего не делал. Даже не думал.

Рагнар пропустил шутку мимо ушей:

– У тебя пива нету?

– Нету. А если бы и было, то не дал бы. Я в твоем возрасте мог бочку за ночь выпить, а с утра в море уходил. И ничего не болело. Я тебе рассказывал, как однажды увел ладью пиратов на мель, а потом уложил их всех голыми руками и спас из плена прекрасную незнакомку?

– Тысячу раз. Только раньше ты говорил, что ладей было две и ты их пустил ко дну одной стрелой, а потом отвез девушку на спине кита к Нависающему Утесу и вы там поженились…

– Да… с годами детали стираются. Ладно, пей чай, а то остынет.

– А кофе у тебя нету?

– Хватит болтать, – Олаф нахмурился, – ешь молча!

– Доброе утро! – На кухню вошел Стью.

– Доброе, садись завтракать. – Олаф налил еще одну кружку чая и протянул ее скриту.

– Спасибо. – Стью сел рядом с Рагнаром и, глядя на друга, вопросительно качнул головой: – Как самочувствие?

– Нормально. Где Ширл?

– Спит. Положил свои зубы в стакан с водой и сопит с ним в обнимку.

– Да, это его главное сокровище.

Олаф присел на край стола и отхлебнул из чашки:

– Ну, внучек, рассказывай.

– О чем?

– Где ты шастал пять лет, почему удрал из Академии, как оказался здесь, почему домой не писал… вопросов много.

– Я… – начал мямлить Рагнар. – Понимаешь, я хотел учиться, но…

– Но? – наклонил голову дед.

– Но не смог.

– Ах, вот оно что. Теперь все понятно.

– Меня отчислили, – сдался викинг, окончательно поникнув. – Только бабушке не говори, – почти шепотом добавил он.

– Выпороть бы тебя хорошенько, – насупился Олаф. – Так, чтобы месяц сидеть не мог. А потом еще раз, для верности.

– Подвернулось одно дельце, хотел заработать… а потом…