Имидж напрокат - Дарья Донцова

– Я тоже хочу кофе с итальянским десертом, – заявила я.

Когда мужчина отошел, Ксения впала в изумление.

– Ну и ну! Обычно у них бесплатно куска хлеба не выпросишь. Что случилось?

– Все хамы трусы, – пояснила я. – Управляющий испугался, что я нажалуюсь Милову, вот и метет хвостом.

– Сто лет не ела пирожных, – призналась моя визави. – Когда на руках несколько детей, а зарплата одна… Ой, только не подумайте, что я жалуюсь, нам хватает. Я не нищая, чай пришла пить не по бедности, просто раз дают талон, то надо его использовать.

– Конечно, конечно, – согласилась я, – вы работаете в престижном месте, прилично зарабатываете. Какой у вас красивый браслет!

– Нравится? – обрадовалась Михайлова. – Оригинальная вещь.

– И, похоже, очень дорогая, – подчеркнула я.

– Ваш заказ, – заявила официантка, подходя к столику. – Не сердитесь на меня, зуб с утра болит, прямо извелась вся, вот и нагавкала на вас.

– Ой, ой, тогда надо быстрее к врачу бежать, – посоветовала Ксюша, – пульпит не шутка.

Я предпочла промолчать.

Когда Юля ушла, Ксения повертела браслет на запястье.

– Это подарок. Сколько он стоит, я не знаю.

– Можно посмотреть? – попросила я.

Михайлова сняла браслет и протянула мне. Я стала его разглядывать, изображая знатока бижутерии.

– Похоже на работу Никиты Рязанцева. Слышали о нем?

Ксения сделала глоток из бокала.

– Ой, как вкусно! Просто восторг! Я не разбираюсь в украшениях, да у меня их и нет.

– Наверное, любимый человек преподнес? – продолжала я.

– Его тоже нет, – призналась медсестра, вздохнув. Затем добавила: – И навряд ли будет. От многодетной матери мужчины шарахаются. Браслетик кто-то из пациентов преподнес.

– Кто-то? – переспросила я. – Анонимный презент?

Ксения отложила ложку, которой нацелилась на тирамису.

– Я работала раньше в другой клинике. Прихожу как-то утром на службу, а на посту коробочка стоит, в ней браслет и записка: «Дорогая Ксения Михайлова, спасибо вам за заботу и совсем не болезненные уколы». Без подписи.

– Как мило! – восхитилась я. – Видно, вы очень хорошо заботились о пациенте, раз он вас отблагодарить решил.

– Было очень приятно, – призналась Ксюша. – Обычно-то люди при выписке дарят конфеты, а мне вот что преподнесли.

– Эксклюзив, – протянула я.

– Точно, – засмеялась медсестра, – ни у кого подобный не видела.

Я оперлась локтями о стол.

– А вот мне такой браслет попадался. Один в один, как ваш.

На дне глаз Ксении мелькнула тень беспокойства.

– Правда? На женщине или на мужчине? Браслет-то унисекс.

Я вынула из сумки листок из принтера и положила его перед Михайловой:

– Узнаете?

Та широко раскрыла глаза.

– Мои черепушки.

– Ксения, зачем вы испортили камеру видеонаблюдения? – сурово спросила я.

Михайлова уронила кусок тирамису на скатерть.

– Камеру? Я? Зачем?

– Вот и мне очень интересно, – протянула я. – Это как-то связано с вашим визитом в палату Раисы Петровны Галкиной?

Михайлова закатила глаза.

– Галкина, Галкина… Не помню ее. В СПА много пациентов, я далеко не со всеми занимаюсь, обслуживаю исключительно вип-палаты. Раиса Петровна? А с чем она лежала? Депрессия? Ожирение?

Я посмотрела на пустой стакан из-под латте.

– Липома.

К столику подбежала Юлия, которая теперь, похоже, ловила каждый мой взгляд.

– Еще кофейку желаете?

– Да. И Ксении тоже, – распорядилась я. – Разговор у нас не минутный.

– С липомой не в СПА лежат, – пустилась в объяснения Михайлова, – а в клинике.

Я спокойно доела тирамису.

– Правильно. Больная там и находилась, а вы раздавали подарки пациентам. И уронили в палате Галкиной медицинский документ, в котором сообщалось, что у Раисы Петровны рак головного мозга.

– Вот бедняга, – выразила сочувствие Ксения, – не самый приятный диагноз. Только я ничего не теряю, и никаких бумаг про онкологию мне иметь при себе не положено. Я медсестра в СПА.

– Да ну? – усмехнулась я. – И коракор бедной женщине не давали? Вы же единственная в медцентре имеете доступ к этим таблеткам.

У Ксении затряслись губы, она сделала движение, будто собирается встать и уйти.

– Почему вы разговариваете со мной подобным тоном?

Я вынула из сумки удостоверение.

– У вас есть выбор: мы спокойно беседуем здесь, не привлекая к себе внимания ваших коллег, или вы убегаете, но тогда готовьтесь к визиту бравых парней в форме и…

– И окружающие непременно узнают правду про Родиона Козланюка, – произнес за моей спиной голос Костина.

Лицо медсестры стало землистого цвета.

– Да, про Козланюка, – подхватила я, понятия не имевшая, о ком идет речь, – малоприятная информация.

– Не знаю никакого Козлова, – опомнилась медсестра, – вы меня с кем-то перепутали.

– Дамы, я сяду к вам? – потер руки Володя. – Хорош ли тут кофе?

– Потрясающий латте, – сказала я и помахала рукой официантке: – Юлия, наш друг желает сделать заказ. А нам с Ксенией кофеина уже хватит, тащите чай. Как насчет фруктового, а?

Михайлова, которой я адресовала вопрос, не моргая смотрела на Костина. Тот, подождав, пока официантка, записав заказ, уйдет, мирно спросил:

– Ксения, неужели вы думаете, что история с Козланюком погребена навсегда, что о ней все забыли? Должен вас разочаровать, сотрудники полиции невозможные зануды, они хранят даже пустяковые, на мой взгляд, бумажонки. А уж дело Козланюка в архиве на почетном месте. Я не в большом восторге от изобретения под названием компьютер, нахожу в нем много отрицательных качеств, но, черт побери, жизнь сыщика с его созданием стала намного проще. Лет двадцать назад моим сотрудникам понадобилась бы неделя, а то и не одна, чтобы, покопавшись в архивах, узнать: Ксения Михайлова является женой пожизненно осужденного Родиона Харитоновича Козланюка.

– Это неправда, – пролепетала Ксения, – я никогда не выходила замуж.

– Ваши дети рождены вне брака? – уточнила я. – Кто их отец?

– Они от разных мужчин, – прошептала Михайлова.

– Вы вели, как принято писать в протоколах, разгульный образ жизни? – хмыкнул Володя. – Ваши девочки – погодки. Не успели от одного мужика родить, как тут же беременели от другого?