Не проси ее петь о любви - Екатерина Радион

– Все в порядке. Просто впервые в жизни я боюсь неизвестности. Это пройдет. Можешь не переживать. Отведи меня в номер. Я хочу побыть одна.

Раульфан устало вздохнул, подал жене руку и повел ее по короткой дорожке в таверну. Он совсем не так представлял себе эту вылазку в город. Она должна была быть веселым приключением, протестом против установленных правил, радостью в конце концов. Но вместо этого они получали дурные вести и становились еще дальше друг для друга.

На входе в таверну их встретила грозная Морилин. Она стояла, скрестив руки на груди, лицо женщины украшала марлевая повязка. Илавин удивленно посмотрела на нее, потом на мужа, но задать вопрос не успела.

– В связи с официальной регистрацией вспышки белой удавки в заведении вводится особый режим работы, – сухо проинформировала их Мори, укладывая коврик на крыльцо.

По спине Илавин пробежал холодок. Это все выглядело странно и страшно. Отец всегда говорил ей, что правитель должен не допускать паники у своего народа, даже в самые тяжелые времена… А Морилин явно паниковала! Раульфан ободряюще сжал запястье жены, погладил большим пальцем, и на душе у Илавин стало немного спокойнее.

– Вот за это я и люблю твое заведение. Какие правила, Мори?

– Уличная одежда снаружи, внутри халат. Для переодевания мальчики налево, девочки направо. Одежда идет на обработку, – сухо отрапортовала хозяйка таверны. – И обувь оставляем в организованной прихожей. Я уже купила специальное обеззараживающее заклинание. Тапочки лежат на полках сверху. Находите ячейку, соответствующую номеру комнаты.

“Прямо армейские порядки. И ведь не скажешь, что она не права… Да почему все сразу-то, Десятеро? Разве я была такой уж плохой девочкой? Мне и потери голоса с муженьком достаточно было! Хватит! Остановитесь!” – мысленно кричала Илавин, снимая сапожки из мягкой кожи и надевая на ноги махровые тапочки розового цвета. Она недовольно фыркнула, когда Раульфан забрал себе синие, хоть и понимала, что розовый обычно считают девчачьим цветом. Но ей было плевать, что муж мог выглядеть нелепо в обуви окраски молодого поросенка – она розовый, между прочим, тоже не очень-то жаловала.

– Тебе нужна помощь с платьем? – спросил Рауль перед входом в примерочную.

– Обойдусь! Сама справлюсь! – рыкнула на него Илавин.

Скрывшись за шторкой из тяжелой шерстяной ткани, она с раздражением стянула с себя чулки и принялась крутиться у зеркала, пытаясь поймать шнурок корсета. Илви даже успела пожалеть, что отказалась от помощи. Не стоило быть такой стеснительной, а согласиться. В конце концов, всегда приятно, когда за тобой ухаживают. Наконец изловчившись и ухватив скользкий шерстяной шнур, Илавин потянула за него и вдохнула полной грудью.

“А ведь это просто корсаж, так, талию подчеркивает. Матушка-то в корсете из китового уса ходит и ничего! Какая ты все-таки неженка!” – фыркнула на саму себя девушка, стянула платье и тут же накинула пушистый махровый халат до пола.

Замерев в нерешительности, Илавин раздумывала, что же ей делать с одеждой. Отдавать непонятно какой прачке платье, пусть и повседневное, не хотелось. Волшебница с любовью погладила вышивку по подолу и обреченно вздохнула. Если в Империи и вправду бушует эпидемия, то ни одно платье не будет стоить ее жизни. С сожалением скинув одежду в корзину, Илавин приосанилась и с видом королевы вышла из примерочной.

– Хорошо выглядишь, Лави, – улыбнулся ей Раульфан.

– Ага, прямо как молочный поросенок, – недовольно отозвалась волшебница, проходя мимо мужа в зал.

Она замерла на пороге, не обнаружив привычных стоиков. Где-то у стены теснился длинный, похожий на козлы, с позволения сказать, стол. Но есть за ним Илавин бы не стала.

– Что ты окаменела, что-то не так? – обеспокоенно спросил Раульфан.

– М-м, – протянула Илви, задумчиво покачиваясь с пяток на носки и обратно. – А где мы будем есть?

– В своем номере, – ответила ей появившаяся из-за спины хозяйка. – Стол вам уже принесли. Для вас особые условия. Не обращайте внимания, перестановка еще идет. Не забудьте помыться с дезинфицирующим средством. Я надеюсь, вы в курсе, что после улицы нужно обязательно мыть руки?

Морилин вопросительно подняла брови, указывая на раковину в углу. Илви невольно сглотнула. Ей почудилось, что она находится в госпитале, едкий запах антисептиков, бинтов и лекарств тут же ударил в нос. Волшебница чуть покачнулась, но удержала равновесие и пошла мыть руки, машинально отмечая, что зал чуть ли не переливается всевозможными заклинаниями.

– Мори, у тебя тут небольшой конфликт, – обратился Раульфан к хозяйке. – Дезинфекция и очистка воздуха вместе плохо работают. Лучше оставить что-то одно.

– Спасибо, – обеспокоенно ответила Морилин. – Вот ведь, а сказали, что все будет как надо…

– Оно и должно быть как надо. В новых версиях, которые разработаны специально для таких случаев. А тебе продали старую. Убери очистку, пыль не так уж и страшна.

Хозяйка таверны недовольно закряхтела, достала из выреза свой магический кристалл и принялась перенастраивать купленные заклинания.

Тем временем Илавин замерла у умывальника, не в силах пошевелиться. Ужас сковал ее так крепко, что было сложно дышать. Ей показалось, что она слышит крики и стоны умирающих от белой удавки. Наваждение было совсем коротким, но от того не менее жутким.

– Все в порядке, Лави?

– Д-да, – с трудом ответила волшебница, открыла кран и, пересиливая себя, принялась натирать руки пахучим мылом. – Просто… Сложно в это все поверить. Слишком уж это внезапно. Обычно были новости о предполагаемых вспышках, но не…

– Не бойся. Все будет хорошо. Там уже работают специалисты, я уверен.

– Тэми как-то говорила, что одним из первых вестников возвращения Сизого будет белая удавка… – смотря перед собой пустым взглядом, пробормотала под нос волшебница. – А после туманы по утрам станут сизыми и ядовитыми, погибнут урожаи и животные…

– Та-ак, – Раульфан щелкнул пальцами перед носом Илви, и та ненадолго пришла в себя. – Одно из множества древних пророчеств. Так про каждого бога можно рассказать. А Сизый мертв. Так что не нагоняй ужаса, пожалуйста. Надо просто быть осторожнее, чтобы не подцепить эту гадость.

Кивнув словно для очистки совести, Илви вытерла руки одноразовым полотенцем и бросила его в урну. Полыхнул огонь, и от мокрой бумаги остался только пепел. “Похоже, они действительно беспокоятся о защите от этой болезни. Все же неплохое место выбрал мой… муж”. Примиряться с тем, что Раульфан ее законный супруг было не очень приятно, но постепенно Илавин начинала находить в этом пусть и небольшие, но все-таки плюсы.

Поднимаясь по лестнице в комнату, волшебница невольно морщилась. Морилин все же перестаралась с защитными заклинаниями, и здание стало напоминать весеннее дерево, увешанное от корней до макушки пестрыми лентами.

В комнате было тоже ярко. Хотелось сорвать перламутровые паутинки заклинаний, но Илви понимала, что этого делать категорически нельзя: у белой удавки смертность близка к ста процентам. Не стоит рисковать.