Лунные хроники. Мгновенная карма - Марисса Мейер

– Такое чувство, что меня за что-то наказывают. – Я выдерживаю паузу, задумавшись. – Хотя, наверное, все оказалось не так ужасно, как могло бы быть.

Она приподнимает бровь, и я хватаю подушку, чтобы швырнуть в нее. Она наклоняется вперед, защищая собой гитару.

– Перестань. Он меня не интересует. Я просто хочу сказать, что, очевидно, он может быть вполне приличным человеком, когда занимается тем, что ему небезразлично. А Центр спасения животных ему далеко не безразличен, теперь я это точно знаю. И все равно его это не оправдывает, если вспомнить, сколько крови он мне попортил в этом году. И, поверь мне, когда дело дойдет до сдачи проекта, опять начнется та же тягомотина, что и в прошлый раз. Для меня идеальный сценарий – сделать все самой, а потом просто отправить проект с адреса электронной почты Квинта, чтобы у нашего учителя не возникло сомнений насчет его участия.

– Ты, кажется, говорила, что одной из причин плохой оценки было как раз отсутствие командной работы?

Я усмехаюсь.

– Опять же, не по моей вине. Попробовала бы ты поработать с ним.

– И все же ты подписалась на это, – хихикает Ари.

– Знаю. – Я со стоном заваливаюсь набок.

Ари снова теребит струны, наигрывая одну и ту же мелодию, пока и у нее не вырывается стон разочарования.

– Никуда не годится! Тот, кто сочинил эту аранжировку, понятия не имел, что делает.

Она встает и идет к полкам с виниловыми пластинками. Бегло просматривая корешки, она достает пластинку из бумажного конверта и ставит ее на допотопный проигрыватель, который живет в этой комнате со дня нашего знакомства. А может, и с тех пор, как ее семья переехала в этот дом. Коллекция пластинок Ари впечатляет: это целая стена стеллажей от пола до потолка, забитых под завязку. Все подчинено строгой системе, но я никак не могу ее разгадать. Жанры? Эпоха? Я знаю, что где-то есть секция мексиканской музыки – когда-то Ари познакомила меня с рок-группой из восьмидесятых под названием «Мальдита Весиндад»[31], и я пришла в восторг, хотя так и не поняла, где хранятся их записи.

Зато я знаю, где найти «Битлз».

Но сейчас Ари выбирает не их.

Звучит красивая мелодия, но я не сразу понимаю, чья.

– Элтон Джон?

– Просто послушай, – шикает на меня Ари. – О, обожаю это вступление. Флейта! Кто бы мог подумать? Я бы и сама никогда не догадалась. Но это то, что надо!

Я строю рожицу. Как скажешь, Ари. Но она не обращает на меня внимания.

Вступает Элтон Джон с песней о некоем Дэниеле, улетающем в Испанию.

– Да, кстати, – вспоминаю я, – Джуд говорил тебе насчет работы в магазине пласти…

– Да! Пруденс, помолчи!

Я поджимаю губы. Ари снова берет гитару, но не играет. Просто сосредоточенно слушает песню.

Мои мысли возвращаются к Центру спасения животных и фотографиям в докладе Квинта. Рыболовные крючки. Леска. Укусы акул. Печальные, трагические глаза.

Я думаю о Квинте, о том, каким сердитым он выглядел при встрече.

И как оживился, загорелся, когда рассказывал мне о животных-пациентах.

Я ловлю себя на том, что вспоминаю его улыбку. Открытую, неизменную улыбку. Сегодня она была немного другой. Более задорной, что ли.

Да ладно тебе, мозг. Тратишь драгоценные клетки на анализ улыбки Квинта? Прекращай это.

Мои мысли возвращаются к тому, какими занятыми казались Квинт и другие волонтеры, какой усталой выглядела Роза. Почему бы им не нанять дополнительный персонал?

Песня заканчивается, и Ари подскакивает к проигрывателю, чтобы выключить его, пока не зазвучала следующая песня. Она хватает гитару, и я понимаю, что ей не терпится попробовать воспроизвести вступительную партию флейты.

– Я думаю, у них проблемы, – говорю я.

Ари перестает играть.

– Что? У кого?

– У Центра. Мама Квинта выглядела очень напряженной, и, может быть, это потому, что у них сегодня не хватало рабочих рук, но не уверена. Просто у меня такое чувство, что дела там идут не очень хорошо. Большая часть денег поступает из грантов, и, похоже, этого едва хватает, чтобы держать их на плаву. – Я потираю лоб. – Могу только представить, сколько они тратят на рыбу, не говоря уже обо всем остальном, что необходимо для функционирования этого комплекса.

– А они занимаются сбором средств? – спрашивает Ари.

– Не знаю.

Я задумываюсь. На столе в вестибюле было полно бумаг. Что это – финансовые отчеты? Информация о спонсорах? Заявки на гранты? Если они и занимаются сбором средств, то, похоже, у них это очень плохо получается.

– Арасели! – кричит из кухни ее отец. – Пруденс останется на ужин?

Ари переводит взгляд на меня.

– Абуэла готовит?

– Не думаю.

Я надуваю губы, но все равно это лучшее предложение из всех возможных.

– Да, хорошо. Если только не рыба.

Ари откладывает гитару и бежит наверх. Возвращаясь ко мне, она кивает.

– Он заказывает пиццу. Никаких морепродуктов.

Я поднимаю вверх большие пальцы.

– Так как тебе идея поработать в музыкальном магазине?

– Шутишь?! – Взвизгивает она. – Это работа моей мечты! Ну, во всяком случае, на лето. Я начинаю на следующей неделе.

– Лучше ты, чем я.

Она поднимает иглу проигрывателя.

– Кстати, о работе мечты. Ты знала, что Элтон Джон не писал тексты своих песен? Он сочинял музыку, но слова почти все написаны парнем по имени Берни Топин. Можешь себе представить? Я ужасно хочу быть им.

Она снова ставит песню, но на этот раз не берет гитару. Вместо этого она ложится на пол и закрывает глаза. Ее лицо выражает полную сосредоточенность. Вступает флейта, и вскоре к ней присоединяются рояль и печальный голос Элтона.

– Послушай это. – Пальцы Ари танцуют в воздухе. Я вижу красные сигнальные огни, летящие в Испанию… Она вскидывает руку вверх, обозначив крещендо, а затем опускает ее, слегка сжатую в кулак.

– Вот! Ты слышала этот Е-7? Недиатонический доминантный аккорд, но затем он разрешается прямо в ля минор. Блестяще. Честно говоря, пианисты сочиняют лучшие аккорды. – Она прижимает обе ладони ко лбу и тяжело вздыхает.

Я понятия не имею, о чем она говорит.

– Может, мне стоит взяться за фортепиано? – размышляет она.