Карамель. Новый Мир - Кристина Тарасова

Не смотрю в глаза, но не смотрю не потому, что выказываю отсутствующее уважение, а потому что сама у себя вызываю отвращение. И даже крошечное отражение меня очернило бы в его прекрасном взгляде его же.

– Считай меня слабым, считай глупым, считай неправильным, – продолжает Ромео, – но я испугался за тебя. И эти чувства делают из нас не падших, а людей достойных.

Смывает кровь с губ, утирает пальцами, ополаскивает руку и вновь вытирает полотенцем.

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я.

– Сказал же: считай меня слабым, глупым и неправильным.

– Мне нужен ответ.

– Карамель Голдман всегда нужны ответы, Карамель Голдман всегда их требует. Думаешь, ситуация подходящая?

Искренне не понимаю, для чего он помогает.

Одно: нас связывали отношения, другое: когда речь шла о чувствах. Я знаю, что любовь и забота о ближнем – опаснейшие паразиты, разрушающие, кусающие, останавливающие. Они страшнее, чем ярость и злость, радость и смех. Любовь – это слабость. Будь на кону Новый Мир и партнёр, я бы выбрала Мир. Потому что так правильно. Потому что я так хочу.

Неужели Ромео безумен?

Может, я?

Уже, очевидно, я…

Ничего не понимаю. Я запуталась. Столько всего свалилось, я не понимаю…

– Я за тебя в ответе, сладкая девочка, – кидает Ромео, поймав мой растерянный взгляд, – за тебя ручаюсь. Знаешь, как я добился согласия от твоего отца? Я обещал, что буду оберегать тебя, Карамель. И я буду, покуда смогу.

Возвращаемся в зал – Ирис за столом нет. Прошу друга обождать, сама же направляюсь к выходу. Оказываюсь в коридоре и наблюдаю силуэт, озарившийся на долю секунды пред фоном извечно-серого города, когда девичий силуэт выходит на улицу. Ускоряю шаг – выбегаю следом. Ирис запрыгивает в ожидающую – вот уж удивительно! – машину и клюёт в щёку водителя (сколько этому динозавру лет?). Транспорт взлетает, оставляя меня без подруги. Сама подруга оставляет меня без себя. Кому нужны проблемы? Кому нужна болезнь?

Не могу понять, что я только что видела. Не могу осознать. Медленно возвращаюсь в зал – Ромео сидит на том же месте. Рассказать об увиденном поцелуе? Ничего не понимаю…Тот самый названный друг отца, друг семьи, который стал забирать её с Золотого Кольца в последнее время? Ничего не понимаю…

– Подружка оставила нас, – говорю я и подсаживаюсь к Ромео на один диван.

Юноша отвечает не сразу. Пьёт кофе (не пропадать же заказанному, верно?) и предполагает:

– Наверное, жалобу хочет написать.

– После увиденного, – признаюсь, – я и сама могу подать жалобу на неё.

– Что это значит?

Рассказываю.

– Вау, – без эмоций выдыхает Ромео, – подружка пошла на опережение. Тут либо ты её, либо она тебя. Имли только что обогнала Голдман.

– Неприятно это слышать.

– Всё равно ты для меня на первом месте и люблю я только тебя.

– Это тоже.

Он не ошарашивает. Не удивляет. Я всегда это чувствовала и знала, вопреки чувствам и знанию.

– Не говори так, – просит Ромео.

– И ты так не говори, – парирую я. – Нас привлекут за беседы.

– Да всё и так перемешалось, переворотилось и перевернулось с ног на голову, не заметила? Последняя неделя – идиотская. Сплошная лажа.

– Согласна.

Мои беды тоже начались с понедельника.

Идиотская неделя.

– С семнадцатилетием, сладкая девочка.

– Иди ты.

– Поехали домой?

Проснулись ли я завтра в Новом Мире? В неизменном, стабильном, дивном Новом Мире…

Ирис в самом деле отправилась подавать жалобу? Для чего она сбежала? С кем она сбежала? Я столько раз покрывала её проблемы, хотя ведала о них. Почему? Я знала о её пищевом расстройстве, знала о проблемах Имли с деньгами. Почему не ударила первой? Я ведь мыслила так и никак иначе, я была готова отказаться от этой и без того вытянутой из пальца, абсолютно фиктивной дружбы, но отчего-то меч над головой так и не подняла.

– Я оплачу счёт и схожу до уборной, поймаешь машину? – обращаюсь к Ромео и вновь поднимаюсь. – Не хочу ехать с моим водителем, он меня бесит.

– Ещё и водитель отстойный, серьёзно? Не неделя, а ком хрени. Ладно, сделаю. Одна справишься? – уточняет юноша.

– Да, конечно. Только умоюсь.

Ромео бредёт к выходу. Я возвращаюсь в уборную и обрызгиваю лицо водой. Становится легче, когда мне не кажется, что я тону. Возможно, именно сейчас я тону.

На выходе одна из служащих ловит меня и интересуется произошедшим, однако волнует её не самочувствие клиента.

– Дело не в кухне, – отвечаю я, – жалоб и претензий нет.

Служащая откланивается, я покидаю проклятое место.

Ромео стоит около посадочного места через несколько десятков отделов поодаль. Пытается поймать машину – тщетно. Моего же водителя на месте нет. Ну спасибо; захотела бы – домой не попала. Что случилось с ним в этот раз?

Выдвигаюсь в сторону Ромео, как вдруг сиплый голос за плечом зовёт по имени. Оборачиваюсь.

– Твою мать, янтарные глазки! – не сдержавшись, выпаливаю я.

– Кто?

Наблюдаю того самого глупца и безумца. На моей машине. На моей, чтоб его, машине, на месте моего водителя. Какая наглость! В который раз! Что случилось с городом и со всеми нами?

– Садись, Карамель, – велит голос.

– Ещё чего!

Волна негодования и какой-то сухой ярости разбегаются по телу; намереваюсь окрикнуть Ромео, но парень с янтарными глазами, открывая двери на ходу, говорит:

– Позовёшь – зажму газ и собью твоего дружка. Этого ты хочешь?

– Что? – Растерянность оплетает в секунды, гнев осадком абстрагируется в удивление. – Что ты сказал?

– Сядь в машину, пока он не увидел. Действуй быстро, никто не заметит.

– Как ты смеешь?

– Теряешь время. Соображай быстрей, Карамель. Быстрей. Быстрей.

– А если не сяду?

– Я же сказал: столкну твоего парня. Может, этого ты и хочешь? Словно кегля на остановке…

Не желаю отправлять Ромео в Острог. Ни жалобой, ни физическим полётом. Какой абсурд, какое безумие!

Пока не закончилось посадочное место запрыгиваю в машину на лету. Что меня больше удивляет, в действительности никто из прохожих этого не замечает. Все так сосредоточены на себе, сосредоточены на том, чтобы не совершать ошибки, не допускать оплошности, контролировать движения, окружение и мысли, что пропускают происходящее вокруг. На глазах десятков, сотен, а может и тысяч похитили человека – они не заметили, даже глазом не моргнули. Какого чёрта?