Страсть на предохранителе - Владимир Колычев

– Может, он чем-то был встревожен, говорил вам, что ему кто-то угрожал?

– Насчет угроз не знаю, но если честно, на работе у него что-то не ладилось. Что именно, не могу сказать. Может, дорогу кому-то перешел, – проговорила Виктория Матвеевна.

– Кому?

– Не знаю. Может, Антонову, – совсем тихо сказала женщина.

– Игорю Яковлевичу? – без особого удивления спросил Максим.

Он уже знал, что Карпухин Валерий Макарович заведовал комитетом по земельным ресурсам. В общем-то именно поэтому Павлов лично прибыл на место возможного преступления.

– Ну да, Игорь Яковлевич, глава нашей районной администрации.

– Сын ваш там работает.

– Только вы не подумайте, что это связано с чем-то незаконным! – поспешила заверить его женщина.

– Даже в мыслях не было. – Максим едва сдержал усмешку и окинул взглядом дом, возле которого стоял.

Дом у Карпухина что надо, такой на обычную зарплату не построишь. Если только сто лет откладывать, не оставлять даже на пропитание.

– Нет-нет, мой Валера – исключительной честности человек! – Для большей убедительности Карпухина приложила руку к груди.

– А дом на кого оформлен?

– На меня.

– Любящий сын! – Максиму снова пришлось сдерживать усмешку.

– Он и себе дом собирался строить.

– Это интересно.

– Участок на берегу Савельевского озера присмотрел.

– Где именно?

– Да уже все равно. Антонов этот участок себе забрал, фазенду там построил… Баб водить! – немного подумав, съязвила Виктория Матвеевна.

– Из-за этой фазенды и возник конфликт?

– Утверждать я не могу, не берусь. Но все может быть. Валера у меня человек честный, скромный. Он о многом не говорил, мне приходилось догадываться.

– Но фазенда на берегу озера существует?

– Да, наверное.

– Давайте с самого начала. Вчера ваш сын звонил вам. Он был чем-то встревожен, не так ли?

– Мне показалось, что да. Я спросила, в чем дело, он ответил как обычно. Мол, нормально все. Но материнское сердце не обманешь!

– Это да, конечно, – собираясь с мыслями, рассеянно произнес Максим.

– Я потому сегодня и пришла. Должна была завтра. Обычно через день прихожу убираться. Ульяна эта его такая неряха.

– Я вас понял, Виктория Матвеевна, – сказал Максим.

Он вдруг понял, что очень устал от Карпухиной. Вроде бы обычная на вид женщина, в меру импульсивная, слегка эпатажная, но взгляд у нее как у энергетического вампира. Ему казалось, что она высасывала из него жизненную силу. Это кому-то повезло стать ее невесткой.

– Вы, пожалуйста, никуда не уходите, мы обязательно вернемся к нашему разговору.

Максим чувствовал, что ему нужна передышка. Надо было еще раз окинуть взглядом гостиную. Было там что-то такое, беспокоящее взгляд.

Возможно, Карпухина и его жену действительно похитили. Преступники перевернули стол, на котором стояла ваза с цветами. Она упала и разбилась, цветы остались лежать на полу. Паркет дорогой, узорный. Потому и ковер небольшой, можно сказать, прикроватный. У дивана. Чтобы ноги было куда ставить. Надо сказать, дорогой, из шелковой нитки. Жаль такой пачкать кровью.

Максим осмотрел ковер, снова вернулся к вазе, осмотрел паркет в месте падения. Ни одной царапины или даже вмятины от удара. Как будто вазу роняли аккуратно, чтобы она не стукнулась о пол острым краем. Паркет вполне мог пострадать от воды, вспучиться, вспухнуть, но Павлов не замечал ничего такого. Как будто в вазе и не было воды. Но кто же ставит цветы в пустую вазу? Возможно, воду просто вылили, перед тем как разбить ее.

Максим поднялся, осмотрел дверной наличник, на котором остались отпечатки окровавленных пальцев. У него складывалось впечатление, что Карпухина кто-то выталкивал из комнаты. Он упирался, схватился за дверной косяк. Наличник пластиковый, отмывается легко. С краской на стене посложней, кровь с нее так просто не убрать, придется перебеливать.

Он вышел из дома, глянул на Викторию Матвеевну, которая стояла на открытой террасе, толстым локтем опираясь о каменную балюстраду.

Заметив Максима, она встрепенулась, стремительно повернулась, впилась в него взглядом и заявила:

– Я, конечно, не могу утверждать, но вполне возможно, что в этом замешана Ульяна!

– Ваша невестка? – уточнил Максим.

– Не исключено, что все это из-за нее!

– Что все?

– Мне кажется, что Ульяна путалась с Антоновым!

– Вам кажется?

– Я вам даже больше скажу. Такая мерзавка, как она, не могла не путаться!

– Не могла не путаться с Антоновым?

– Не могла не путаться вообще.

– А собака у вашего сына была?

– Да что вы такое говорите? Ульяна не могла путаться с Диксоном! Хотя… – На губах у женщины проклюнулась гаденькая улыбка.

– Я хотел спросить, где сейчас находится Диксон.

– Где сейчас находится Диксон? Не знаю. – Карпухина растерянно развела руками. – Может, в вольере? Но почему его не слышно?

В клетке собаки не было. Максим обошел дом, но пса так и не нашел, ни живого, ни мертвого. Это не могло не наводить его на раздумья, сопряженные с определенными ассоциациями.

Крысы бегут с тонущего корабля. Таков закон всех времен и народов.

– Думаешь, Карпухин такая же крыса? – в раздумье спросил Артем, глядя на Павлова.

– Такая же, как Милонов. Мало того что сбежал, еще и Антонова подставляет.

– И собаку с собой прихватил?

– С этим загвоздка, – сказал Макс и пожал плечами. – Карпухин мог сбежать и забрать собаку. Но не исключено, что его действительно похитили. Вместе с собакой. С ее трупом.

– С трупом?

– Те самые люди, которые увезли с собой собаку Истомина.

– Ну да, Враю мы так и не нашли, – вспомнил Артем.

– Один и тот же почерк. Собак не убивают, а увозят с собой.

– Или сначала убивают, а потом увозят. С кем работал Маслаков, ты так и не установил?

– Пока не совсем. Но работа идет. Может, через Карпухина на это белое пятно выйдем.

– Белые пятна нужно закрывать, – сказал Малахов.

– И примем, и закроем.

– А если Карпухин все-таки сбежал?

– А если сбежал, то от кого? Вдруг от белого пятна?

– Что там Карпухина о фазенде говорила?

– Да где-то за городом, у озера.

– Может, Карпухин сейчас там?