Щепотка пороха на горсть земли - Дарья Андреевна Кузнецова

— Ну брось, что я тебя, еще пару саженей не пронесу? — Дмитрий поймал беглянку за локоть и легко поднял на руки. — Дверь только подержи.

Сени в доме оказались чистыми и пустыми. Пол устилали плетеные соломенные коврики, с одной стороны стояла низкая лавка, с другой была ниша, занавешенная парой льняных полотнищ. Дверь в следующую комнату была распахнута настежь, но проход закрывала штора из ниток, унизанных деревянными бусинами, так что свет в сени оттуда пробивался, но разобрать, что происходит внутри, не получалось. Сбоку от порога стояли легкие кожаные тапочки, явно мужские.

— Погоди, разуться надо, положено, — предупредила Анна своего спутника. — Да и грязи натащим, вон сапоги какие.

Он не стал возражать, только пожал плечами и опустил ношу на лавку. И если сам Косоруков с сапогами управился достаточно быстро, то у девушки со вторым возникли предсказуемые затруднения. Морщась и кусая губы, она пыталась стянуть обувь. И, наверное, справилась бы сама, перетерпев, но смотреть на это было больно, и Дмитрий не выдержал, опустился перед ней на колено:

— Давай помогу. Ты так совсем себе ногу покалечишь. Ах ты ж, зараза. Опухла, кажется, надо было все-таки сразу снять…

Анна согласно вздохнула и на всякий случай изо всех сил вцепилась обеими руками в лавку так, что пальцы побелели.

Но ничего, управился, и получилось гораздо аккуратнее, чем у нее, и не так больно. Не то просто ему было удобнее, не то она сама отвлеклась от боли в ноге на горячую ладонь, сжавшую ногу под коленом, и вид мужчины перед собой.

Нет, с этим точно надо что-то делать. Или постараться выкинуть из головы, или, что звучит гораздо приятнее, убедить охотника остаться навсегда. С ней, конечно, а не просто так. А для этого первым делом стоило с глазу на глаз переговорить с Джией, благо вот она, под рукой.

Глава 8. Ведьма с востока

Почему-то только в светелке Дмитрий обратил внимание на густой, насыщенный травяной дух, висевший в воздухе, как будто немудреная деревянная занавеска не пропускала запах в сени.

Источник этих запахов — развешенные буквально везде пучки трав — был одной из немногих деталей, ожидаемых в облике жилища ведьмы. Еще тут была чистенькая беленая печь и — неожиданно — красный угол перед образами, под которыми стоял внушительный сундук. Перед печью и вдоль стены под тремя окнами тянулись лавки. На чисто выскобленном деревянном столе лежали салфетки-циновки, а слева при входе был сколочена большая этажерка, заставленная множеством самых разных емкостей.

На этом привычное заканчивалось, и начиналось странное. Над столом по чиньскому обычаю висели несколько круглых красных фонариков, заливавших комнату слабым теплым светом. Справа стояла легкая изящная ширма из тонких реек и шелковистой бумаги, расписанной бамбуковыми побегами, еще одна похожая закрывала что-то в дальнем углу. Лавка под окнами была застелена толстым войлочным ковриком, на котором лежали плоские квадратные подушки, обтянутые плотным шелком. Между окнами висело несколько картин на рисовой бумаге в тонких рамках.

На столе стояли изящный чеканный черкесский кувшин с длинным носом и квадратный стеклянный штоф, несколько тарелок со всяческой снедью и небольшой самовар. А за столом, на табуретке с дальнего торца, сидел пожилой мужчина в ладном коричневом костюме и белой рубашке, наружностью похожий на почтенного школьного учителя. Не сразу Дмитрий опознал в нем местного священника.

— На ленивку сажай, — велела хозяйка, что-то искавшая на полке, и махнула рукой на лавку у печи. — А сам поди вон туда, в спальню, в сухое переоденься. И на вот, утрись пока, — она выдала охотнику большой отрез льняного полотна и исподнее такого размера, что в него и Милохина можно было два раза обернуть, не только Дмитрия. — Отец Але, поможешь хозяйке нашей?

Голос у женщины был по чиньским меркам неправильный, у них ценились тонкие и звонкие, но — красивый. Глубокий, густой, со слабым акцентом, который придавал словам мягкости и как будто округлости.

— О… Да, конечно, — опомнился священник. — Что произошло, Анечка?

Он немного суетливо поднялся, одернул пиджак и украдкой задвинул стоявшую перед ним стопку за штоф, заметно смутившись по этому поводу.

— Упала, — честно призналась Набель, не вдаваясь в подробности.

Дмитрий усадил свою ношу с ногами на скамью, двинулся за ширму в спальню, но на полпути обернулся и поинтересовался:

— А разве чудесное исцеление — не по ведьминской части?

— Чудесное, представь себе, нет, — насмешливо глянула на него хозяйка и принялась собирать травы из разных туесков и ларчиков в большой глазурованный чайник. Щепотку того, жмень этого — с десяток разных набралось. — Для того отец Але есть.

Много времени переодевание не заняло, несмотря на то, что в спальне было почти совсем темно и действовать приходилось ощупью. Сидеть в исподнем в женской компании не хотелось, но кочевряжиться Дмитрий не стал: всяко лучше насквозь мокрой одежды.

— Не подрали? — Ведьма встретила его возвращение вопросом, забрала мокрую одежду и бросила в медный таз у печки. — После повешу, за ночь высохнет.

— Что? — не понял Дмитрий. — Что не подрали?

— Упыри, говорю, не подрали? — уточнила она. — От вас мертвечиной на пару ли тянет.

— Нет, отбились, — ответил он, садясь на скамью с другой стороны от Анны и с любопытством поглядывая на священника. Тот тихонько что-то бормотал, положив сухие ладони на лодыжку девушки. — Правда, я не видел прежде, чтобы упыри нападали организованными большими стаями.

— Вот как, — бесцветно уронила ведьма, едва заметно нахмурившись.

— Вы что-нибудь знаете об этом? — Косоруков решил не терять времени даром: и расспросить ее сразу, и заодно револьверы достать из кобуры и разложить на свободном краю лавки перед печью, чтобы просохли. — О странном поведении упырей. И о некоем колдуне, который начал промышлять в окрестностях. Знаткое, так по-местному? И овраг еще тот, где труп казначейского проверяющего нашли…

— Чай. Сначала, — пресекла вопросы Джия. — Еда и чай, чтобы не пришлось потом вас лечить. А после — все остальное.

— Ну вот, и как новенькая, — удовлетворенно проговорил священник, поднимаясь с лавки.

— Спасибо, отче, — улыбнулась ему Анна и торопливо вскочила на ноги,