Черный кандидат - Пол Бейти

– Примерно семьдесят пять тысяч в год, – сказала мисс Номура.

Уинстон топнул ногой и вскинул в воздух кулак.

– Дикие деньжищи. Когда я выиграю, буду получать больше, чем все вы вместе взятые.

– Больше меня не заработаешь, выдумал тоже, придурок.

– Но ты не можешь выиграть! Уинстон, послушай меня секунду. – Клиффорд вскочил и затряс пальцем перед лицом сына. – Будь практичнее. Я знаю, что всегда говорил тебе следовать за мечтой, но тебе следует понять разницу между фантазией и реальностью.

Уинстон шлепком отшвырнул отцовскую руку. Вышло так громко, что окружающие невольно поморщились.

– Достал уже своими истериками.

Клиффорд отступил, но продолжал упирать на стоимость избирательной кампании и количестве голосов, которое необходимо собрать. Уинстон не обращал на него внимания и смотрел на фотографию Дебса. Он пытался понять, что говорит этот старый социалист. По зданиям на заднем фоне он прикинул, где примерно в Нью-Йорке проходил митинг. «Нижний Ист-Сайд?» Он посчитал чернокожих в толпе. «Двое. Нелегко им приходилось. Ко всем обращаться «босс».

– Пап, сколько раз мы с тобой виделись лицом к лицу?

– Я не знаю…

– Я скажу: тридцать три раза за двадцать два года. Восемь раз за последние одиннадцать. Это с учетом сегодняшнего дня, а в предыдущий раз ты спал в вагоне метро в четыре утра, вовсю храпел и бился головой о стекло при качке, а на полу у твоих ног каталась пустая бутылка из-под портвейна.

– Ты на что намекаешь?

– Я уверен, что по крайней мере в тридцати двух из этих тридцати трех раз у нас был один и тот же разговор: «Почему ты запускаешь школу? Почему ты постоянно влипаешь в неприятности?» И я всегда отвечал: «Потому что у меня не получается» и «Потому что я не могу не общаться со своими друзьями». Потом ты говорил, что я могу добиться любой цели, надо только ее поставить. И вот я ставлю перед собой цель – выборы в Городской совет. Почему ты не можешь просто сказать: «Сынок, я горжусь тобой, я знаю, ты сможешь это сделать».

– Потому что ты не сможешь.

– Мисс Номура, сколько голосов нужно для победы?

– Наберешь четыре тысячи голосов в первичных, выиграешь с запасом.

– И все?

– Я понимаю, на первый взгляд немного, но выборы в сентябре, то есть практически на носу, кроме того, не так много людей в этом районе голосуют.

– Это потому что я никогда не был кандидатом. Я тут знаю уйму народа, гораздо больше четырех тысяч. В каждой многоэтажке я знаю минимум половину жителей. В комплексе Вудро Вильсона, первый этаж: Гилберт Осорио один растит шестерых детей – Монику, Долорес, Пепона, Джесси, Сюзетт и Фэро, как селедки в двухкомнатной квартире. Рядом с ним – Синда Алфаро и ее мама, что работает в больнице; она красива: когда я залетаю в травму, всегда кладет мой листок на верх стопки, чтобы быстрее осмотрели. Через две двери от Алфаро живут три братца-кокаиниста – Эрвин, Ирвинг и Эрнест. Плюс две чертовы коблы, Джоселин и Лурдес слева от него: не знаю, с какого хрена, но у них радужный флаг висит на двери и в каждом окне. Под лесбиянками живут Дженис Норрис и ее близнецы, Юник и Юник. Я даже пытаться не буду перечислять всех, кто обитает на втором, третьем, четвертом, пятом и шестом этажах, иначе мы тут на весь день застрянем. Черт, сколько я туда доставил наркоты, взломал замков, сколько бегал от копов? Я был во всех комплексах, во всех квартирах, корпуса Вильсона, Тафта, Джефферсона, Джорджа Вашингтона. Вильсон, Тафт, Джефферсон, Вашингтон – вот это да! Я и не догадывался, что эти трущобы названы в честь президентов, это что, какое-то скрытое послание? Не суть, я повсюду вижу маленькие рекламные листовки. Вильфредо Сьенфуэгос, ублюдок торговал палеными мобилами за рестораном «Эстрелла». Знаете этого придурка?

– Нет.

– Конечно, нет. А я знаю, потому что я знаю всех.

Джорди раздвинул колени Уинстона и протиснулся через массу плоти и мускулов к отцовскому животу. Он поднял обвисшее папашино брюхо и уже изготовился стукнуть кулаком по дорогому для каждого мужчины месту, когда Уинстон ткнул сына кулаком в грудь. Джорди от толчка сел на пол, захихикал и снова пошел в атаку.

– А кто еще участвует? – спросил заинтригованный Фарик.

– Марго Теллос. Она живет в 118-м. У нее большой, толстый, сочный зад и маленький сын, который ходит в частную школу в Вест-Сайде.

Уинстон показал всем листовку Колетт Кокс.

– Мисс Номура ее знает. Она преподавала тут в школе. Помню, как-то она подменяла мисс Данливи, мы бесились, не слушали ее, выбрасывали всякую дрянь из окон. Умри она там, никто бы не заметил, плевать все хотели. И вдруг ни с того ни с сего она разрыдалась, размазывая тушь по всему лицу. Сквозь слезы она говорила: «Когда я смотрю на вас, то вижу неудачи. Неиспользованный талант. Призраки учеников, которые могли бы стать адвокатами, врачами. Вы словно зомби».

Краем глаза Уинстон глянул на Иоланду и Фарика, чтобы понять, разделяют ли они его пыл. Плюх попросил у Инес еще сигарету, а Иоланда просто сидела и пристально глядела на Борзого, пытаясь понять, нет ли у него маниакально-депрессивного психоза.

– Вам, может, и наплевать, но я не зомби. Будь я проклят, если вы увидите, что я иду вперед, выставив руки типа «у-у-у-у-а-а-аррг-гх-х-х, мозги-и-и», пока какой-нибудь подростковый герой не вышибет мне мозги, избавив от страдании. На хрен. Мне надоело быть…

– Маргинализованным? – предложил Спенсер.

– Я хотел сказать «отстоем», но твое слово лучше.

– Ты бредишь, – сказал Плюх.

– А ты все равно глава моего избирательного штаба. Ланда, у тебя точно нет выбора, из-за «пока смерть не разлучит нас».

– Не искушай меня.

– Мисс Номура, папа, я знаю, вы со мной, потому что вы всегда поддерживаете все, что я делаю.

– Я вырастил идиота…

– Ниггер, никого ты не вырастил.

В ярости Уинстон оттолкнул от себя коробку с объедками. Прижал подбородок к груди. Закрыл глаза. Сжимал веки все сильнее, потом закрыл лицо руками.

– Ты чего это? – спросил Фарик.

Уинстон сидел неподвижно. Иоланда не могла понять, заплачет он сейчас или сломает шею тому, кто ближе всего – к несчастью, это была она.

От одной мысли об абсурдности борьбы за политический пост для чувака вроде него у Уинстона ныла голова. Обсуждать это не имело никакого смысла. Он закрыл глаза и похлопал по пистолету в кармане. Что я творю? – подумал он. – Это все равно что зимой, увидев объявление: «В универмаге «Мэйси» требуется работник на рождественский период», заявить: «Ну все, буду магазинным Сантой! Он медленно разорвал листовку Колетт Кокс на четыре квадратика. Почти инстинктивно Уинстон прошептал строфу из старого рэпа:

Инес зажмурилась. Ей было совсем не трудно представить нашпигованного пулями Уинстона, распластанного под турником в Уайт-Парк, кашляющего кровью; она держит его голову у себя на коленях, пока друзья пытаются заманить его душу обратно в тело. Она твердо решила, что не опоздает спасти Борзого, как опоздала спасти Малкольма.