Тлен и пепел - Елена Шелинс

   Я уже прошла примерно больше трети лабиринта, когда услышала доносящийся через кустарник голос, показался мне до боли знакомым.

   Я остановилась, вдруг с неоднозначным чувством понимая, что слышу Отиса.

   Да что же за божье наказание, нигде от этого мага спрятаться невозможно! Он то вьется рядом, то о нем говорят, то говорит он…. Невыносимо.

   Конечно, если бы я так упорно не выделяла Отиса среди прочих, я бы прошла мимо, даже не пытаясь вслушиваться, но сейчас уйти просто так не смогла.

   Разобрать конкретные слова не вышло, а интонация говорила о том, что Отис крайне раздражен. Я хотела сделать несколько шагов, чтобы оказаться ближе к зеленой изгороди, но тут воздух взорвал высокий женский голос.

   Я с легкой оторопью услышала такие чудные непечатные выражения, среди которых, вероятно, и моя Вайна с ее не самым приятным прошлым смогла бы почерпнуть что-то свежее и новое.

   А Отисовой прелестнице палец в рот не клади. С локтем откусит.

   Слушать ссоры влюбленных голубков и дальше оказалось выше моих сил. Я решительно развернулась и быстрым шагом пошла обратно, не желая здесь больше оставаться.

   Если темноглазая красавица позволяет себе так общаться с магом, закатывать истерики и поливать его грязной бранью, то, вероятно, они уже достаточно близки. Как же, все-таки, гадко и неприятно…

   Я не заметила, как вылетела из лабиринта и едва не сбила с ног чуть запыхавшуюся Элину.

   — Кларисса, — с облегчением сказала она. — Наконец-то! Где же ты ходишь?.. Скоро мой отец произнесет речь, а ты куда-то пропала. И твоя маменька тебя искала...

   Я растерянно захлопала глазами, вдруг понимая, что заставила беспокоиться того, кто и так имеет ряд причин для беспокойств о сегодняшнем дне, хотя, по идее должен был им наслаждаться.

   — Прости, — я взяла Элину под руку. — Захотелось прогуляться.

   — Тебя что-то беспокоит? Я видела, с каким грустным видом ты простояла весь конец фуршета. Что-то случилось?

   — Сейчас уже все хорошо, — с мрачной уверенностью заверила ее я. — Теперь точно нет никаких причин хандрить.

   Пока я отсутствовала, опустевшие столы успели убрать, а на их месте расчистить просторную площадку. На траве для уставших дам и пожилых господ расставили резные стулья из красного дерева, бокалы шампанского на подносах сменило красное и розовое вино, для любителей чего-то покрепче официанты носили виски и коньяк. Солнце почти зашло, бросая последние блеклые лучи на небосвод, и теперь главными источниками света в саду были плывущие по воздуху ажурные светильники.

   Маменька, замерев изящной статуэткой, мило беседовала с какой-то важной пожилой парой. Дама преклонных лет, на плечах которой лежала горжетка из соболиного меха, пила коньяк, с аппетитом закусывая его шоколадными конфетами. Приземистый тучный мужчина, крутивший в руках толстую золотую цепочку от карманных часов, словно через силу цедил вино, и его полное широкое лицо выражало глубочайшую скуку, будто он устал не только от праздника и всех присутствующих, но и от жизни вообще.

   Мама не выдала ни одним мускулом на лице ни волнения, ни родительского негодования по поводу моего отсутствия. Она кивнула, делая вид, что я должна была прийти именно сейчас, и представила меня своим собеседникам, оказавшимися дальними родственниками Элины.

   Разбредшиеся гости постепенно прибывали к пока что пустой площадке. Кое-кто садился прямо на лужайку, позволяя прислуге предварительно постелить ковры.

   Глаз в какой-то момент выцепил длинные зеленые одежды, какие могли носить только богослужители. Молодой жрец, застыв в одной позе, с величайшим почтением держал в руках небольшую лакированную шкатулку из черного дерева.

   Музыка смолкла, замолчали и гости, вниманием которых всецело завладели двое мужчин, вышедших на площадку.

   Один из них, отец Элины, с седой головой, расплывшейся фигурой, но с живым блеском в глазах, пребывал в сильном волнении. Он не мог стоять на месте, и, заложив руки за спину, чуть покачивался на пятках, как будто это действовало на него успокаивающе.

   Второго же я видела впервые.

   Зрелых лет, высокий, с хорошо сохранившейся к этому возрасту атлетической фигурой и правильным лицом, он поджимал уголок рта с легкой ноткой превосходства, и зачем-то приглаживал тщательно убранные назад волосы, черные, но с большими прогалинами седины.

   Покончив с волосами, мужчина откашлялся, привлекая внимание, и заговорил:

   — Дамы и господа, мы рады всех вас видеть в такой важный для наших семей день. Прежде всего, стоит поблагодарить лорда Керегена Темпича за столь радушный прием, который он организовал в своем доме.

   Толпа тут же с готовностью разразилась аплодисментами, и отец Элины широко улыбнулся, на мгновение перестав раскачиваться взад-вперед.

   — Но давайте все же вспомним, зачем мы здесь собрались…

   Миловидная девушка из прислуги быстро подбежала к двум господам и расстелила перед ними пласт чудесного розового шелка. Не успела ткань опуститься на землю, как с разных концов площадки к ней устремилась Элина и видный молодой человек, видимо, тот самый Мортен Батрис.

   На первый взгляд сходство с Отисом даже пугало. Тот же волевой подбородок, те же притягательные серо-голубые глаза, те же пшеничные прямые волосы, только длинные и убранные в низкий хвост. Почти тот же рост и тип телосложения. И лишь при тщательном рассмотрении становилось понятно, что черты у Мортена более плавные, не такие мужественные, как у брата, губы чувственнее, спина уже. На Элину жених смотрел так, как смотрит на крайне симпатичную ему девушку молодой человек скорее невинный, не успевший пресытиться женщинами и их вниманием.

   Молодые встали на расстеленный шелк. Мoртен протянул ладонь, и Элина, как и полагалось, положила поверх его руки свою. Коснувшись молодого человека, она кинула на него краткий, почти испуганный взгляд и тут же опустила глаза, краснея неровными пятнами.

   Отец Элины подал знак, и уже ранее замеченный мной жрец медленным величественным шагом прошел к двум господам и встал лицом к Элине и ее суженому.

   — Мой возлюбленный племянник, — продолжил оратор, заставив меня похолодеть от резкого осознания, кто именно сейчас стоит перед нами. — Замужество — важный и часто скорее необходимый в этой жизни шаг, но тебе боги даровали в невесты действительно красивую девушку, полную прелестных качеств. Цени подобную милость.

   Он на мгновение замолчал, чтобы придать важность своим дальнейшим словам.

   — Я даю свое согласие на заключение этого союза, — или моя впечатлительность сыграла злую шутку, или же он действительно проговорил это таким тоном, словно речь шла не о помолвке, а о приговоре.

   Дядя Отиса протянул руку и коснулся двумя пальцами крышки закрытой шкатулки, и та, отзываясь, на мгновенье полыхнула зеленым светом.