Дороги хаджа - Самид Агаев

– Я не говорил, что это теория.

– Может быть его допросить? – вмешался в разговор другой капеллан, ведущий протокол допроса.

– А чем я, по-твоему, занимаюсь? – раздраженно заметил командор.

– Я имел в виду подвергнуть пыткам.

– А потом ты его на себе понесешь, умник? Нам еще далеко ехать.

– Простите, сэр, я не подумал.

– О чем они говорят? – спросил Али у переводчика.

– Вам лучше этого не знать, – ответил переводчик.

– Кажется, дело принимает нежелательный оборот, – подумал Али.

– Мы можем легко во всем разобраться и установить истину, – обратился Али к переводчику, – надо прочитать письмо. Оно докажет правоту моих слов.

Толмач перевел сказанное командору, но тот отказался.

– Моя задача доставить тебя с письмом к королю. Это просто, я не хочу усложнять себе жизнь. Неизвестно, что в этом письме. Новая информация заставит меня принимать решения и нести за них ответственность. Не хочу.

– Какой благоразумный человек, – сказал Али.

– Что он сказал? – спросил командор.

– Он восхищен вашим благоразумием, – ответил переводчик.

– Это ирония? – поинтересовался командор.

– Не думаю, сэр, – сказал переводчик.

Командор посмотрел на непроницаемое лицо переводчика, затем перевел взгляд на мрачного пленника.

– Развяжите ему руки, – распорядился он, – и накормите.

На этом допрос закончился.

– Вам развяжут руки и дадут поесть, – сказал переводчик, сопровождая свои слова жестами, и добавил, – не отчаивайтесь, сударь, мне жаль, что вам так не повезло, и вы оказались на пути следования нашего отряда. Мы немного сбились с пути. Наш командор недавно на святой земле. Уж очень ему хочется выслужиться перед королем.

Командор отряда что-то резко спросил у переводчика, тот так же резко ответил. Они явно были не в ладах. Али стал думать над тем, как бы это использовать для бегства. Ему развязали руки, но еды не дали, поскольку ее было мало. Едва хватило только своим. До этого момента Али есть не хотел, но как только выяснилось, что кормить не будут, сразу же ощутил чувство голода. «Подумать только, – сказал он себе, – какова усмешка судьбы. Еще вчера я мог накормить сотню человек, а сегодня я не могу утолить голод». Далее он вспомнил подходящую к случаю русскую пословицу из лексикона Егорки. Он гласила – от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Верный друг Егорка, вот кто бы сумел прийти к нему на помощь. Если бы был поблизости. Но Егорка в этот момент, увы, не мог прийти к другу на помощь, ибо в это время он вяло переругивался с монахом, сидя на пустынном берегу, куда их выбросил внезапно разыгравшийся шторм.

Они сидели на песке нагишом. Вымокшая одежда была разложена на камнях. Благодаря тому, что корабль совершал каботажное плавание, то есть плыл вдоль берега, они с большим трудом, но все же сумели на него выбраться. Когда Егорка сиганул за борт, монах, получивший бочонком по голове, был не то, чтобы без сознания, но малость не в себе. Удар оказался не таким сильным благодаря тому, что бочонок был пуст, а Фома в этот момент был погружен по макушку вровень с водой. Удар распределился по поверхности воды. Егорка подхватил его и поддерживал некоторое время, пока тот не пришел в себя. Затем, держась за бочонок, они болтались в море, моля о спасении, каждый своего Бога. Услышаны были оба. Ибо, в конце концов, море вынесло их на берег. Теперь монах то и дело дотрагивался до здоровенной шишки на гуменце и качал головой.

– Мало того, что меня смыло за борт, – говорил он, – ты еще бросил в меня бочкой, чтобы добить уже наверняка. Разве можно прибегать к таким доводам в теологическом споре.

– Сколько раз тебе повторять, – отвечал Егорка, – я не в тебя бросил, а тебе. Чтобы ты мог ухватиться за нее и не утонуть. А если бы ты не пил столько, то тверже бы держался на ногах, и тебя бы не смыло.

– Желая мне помочь, ты бросил бочку прямо мне в голову, хорошая помощь.

– Вот если бы я хотел бросить тебе в голову, – возразил Егор, – то ни за что бы не попал. Ты мне лучше другое скажи, почему море не расступилось перед тобой, чтобы ты мог аки посуху выбраться?

Монах пожал плечами.

– Я же не Моисей, чтобы передо мной море расступалось.

– На все у вас попов ответ найдется. Неблагодарный ты человек, Фома. Я спас тебя от гибели, а вместо похвалы и благодарности, одни попреки слышу. Ты лучше подумай, что нам дальше делать.

– Господь велик, – ответил монах, – надо уповать на него. А я бы сам выплыл, если бы меня по башке бочкой не шарахнули.

– Знаешь, как в народе говорят. Бог то он Бог, да сам будь неплох, – резонно возразил Егор, – иначе – на Бога надейся да сам не плошай. Так что, Фома, ты сиди и жди у моря погоды. Авось оно расступится. И ты аки посуху дойдешь прямо до Персии.

Говоря это, Егор поднялся и стал снимать одежду с камней

– Высохла? – спросил Фома.

– Волглая еще, – одеваясь, ответил Егор. – Ничего, надеть уже можно. На мне досохнет.

– Куда пойдешь? – спросил Фома.

– Я думаю, что Баку недалече будет. Если бы не буря, к утру бы там были.

Монах встал и торопливо стал одеваться.

– Куда это ты, батюшка? – поинтересовался Егор.

– С тобой пойду, – ответствовал Фома.

– А как же помощь Господня? Чудеса библейские?

– Так оно вернее будет, – сказал монах. – Одному в дороге верная погибель. Ты ведь мне жизнь спас, как же я тебя одного отпущу.

– Ну ладно, – согласился незлобивый Егорка. – Вдвоем, оно веселей, что ни говори.

Спутники вскоре вышли на дорожный тракт и бодро зашагали по нему. Через пару часов на небосклон выкатилось солнце.

– Ну, слава Иисусу солнышко взошло, – заметил монах, – одежда хоть подсохнет, а то ведь и заболеть недолго.

Он заметно отстал от своего спутника. Хотя все время пытался сократить разрыв между ними. Но расстояние все увеличивалось. Наконец, монах взмолился:

– Подожди, окаянный, а то я так из виду тебя потеряю.

– Так не отставай, – бросил, не оглядываясь, Егорка.

– Как же мне не отстать. У тебя ноги длинные, шаги больше. Я неминуемо должен отстать.

– И что с того?

– Как что, ты движешься с большей скоростью.

– Здесь монах, ты не прав, – замедляя шаг, сказал Егор, – вот ты грамотный человек. В Греции бывал. Слыхал ли ты о парадоксе Зенона.

– Нет, не слыхал, – тяжело дыша, ответил Фома.

Ему сейчас было не до Зенона.

– Вот, представь себе, что по дороге движутся Геркулес и черепаха.