Арсенал ножей - Гарет Л. Пауэлл

– Сообщи, где мы находимся, и попроси вытащить нас отсюда.

Люси щелкнула каблуками и бодро отсалютовала:

– Будет исполнено, кэп!

– И скажи, чтобы захватили пушки. – Я перевел дыхание: перед глазами еще стояли щелкающие клешни и копья лап. – Да побольше!

Когда Пелапатарн остался позади, медведь препроводил меня из рубки к каютам, отделенным от моей, но явно приспособленным для человека. И – к моему изумлению – не пустовавшим.

Стоявший передо мной мужчина вытирал руки стираным платком, а на носу у него сидели старинные очки с толстыми стеклами. Волосы на голове разлетались пушинками одуванчика на манер Эйнштейна, а наряд составляли линялый тренировочный костюм цвета хаки, фиолетовый шелковый шарф и мешковатые шерстяные брюки на добрых три размера больше, чем нужно. Шнурки на ботинках были развязаны, а за левым ухом торчало стило.

– Привет, – заговорил он. – Я слышал, что к нам еще кто-то присоединился. Как вас зовут?

– Судак. Она Судак. А вы?..

Медведь рядом со мной прочистил глотку.

«Это Алексий Бошняк».

Мужчина закончил вытирать руки и нахмурился:

– Она Судак, которая поэт?

– Уже нет.

– Это вы написали «Как мы умираем в пустоте»?

– Это было давно.

– Всего три года прошло.

– Для поэзии три года – долгий срок.

Медведь, как видно устав слушать нашу светскую болтовню, беспокойно шевельнулся. В груди у него зарокотало.

«Оставляю вас знакомиться».

После его ухода Бошняк шлепнулся на кресло-мешок – несколько таких было разбросано по каюте вместо сидений.

– Так-так, – сказал он и переплел пальцы на затылке. – И что вас сюда привело?

Я с отвращением покосилась на ближайший мешок. Он был обтянут красным вельветом, и невозможно было представить, как устроиться на нем, сохраняя достоинство.

Может, Бошняку и нормально растянуться на тюфячке, как младенцу, но я предпочла остаться на ногах и, скрестив руки на груди, объяснила:

– Я – активатор. У белых кораблей есть миссия, однако для одобрения действий им требуется биологический разум. По-видимому, это встроенная характеристика, что-то вроде предохранителя.

– Они выбрали вас?

– Вас это, кажется, удивляет?

Бошняк сел и уперся локтями в колени.

– Поймите правильно, мне известно, что затеял этот флот. Я вник в суть их миссии. Черт возьми, я ее одобрил. Просто странно, что они выбрали поэтессу.

– Я не всегда была поэтессой, – заявила я, взглядом оценивая его цивильный облик: мятую одежду, распущенные шнурки. – И вообще, кто вы, собственно, такой?

Он ухмыльнулся:

– Историк из одного камрозского университета. Мой факультет обратился к Дому Возврата, те связались с армадой. И вот, – он раскинул руки жестом довольного успехом фокусника, – я здесь!

Я покачала головой. Была у меня надежда, что он из разведки Конгломерата. Академический ученый мне в данный момент нужен был, как рюкзак с булыжниками.

– Еще такие здесь есть?

– Нет, я один на борту. То есть был, пока вы не появились.

– И что именно вы здесь делаете?

– Исследую Кинжальный флот. Как я уже говорил, я историк. Занимаюсь историей очажников. Вы ведь знаете, кто это?

Я ответила ему кислым взглядом:

– Все знают, кто это.

Мы изучали их еще в школе. Самая большая и дразнящая загадка истории в пару к потерянной Атлантиде.

Бошняк будто не заметил укола.

– Ну вот, – сказал он. – Они так мало оставили после своего ухода, что я не мог упустить случая попасть на их корабль.

– После ухода, говорите? – Я прикусила губу. – Слышала, эти корабли выращены из культуры их стволовых клеток.

– В кораблях присутствует только малая их часть, – улыбнулся Бошняк. – Этот флот сохранил все отчеты. В действительности большинство их бежало, прихватив с собой в багаже всю цивилизацию.

– Куда они ушли?

– Через Интрузию.

– Пролетели в нее?

– Да, черт возьми. – В его глазах появился блеск специалиста, оседлавшего любимого конька. – Собственно говоря, они ее и создали, применив ту же технологию, которая пять тысяч лет скрывала эти белые корабли в карманной вселенной.

– Но зачем?

– Зачем они бежали из этого мира? – Он с довольным видом пожал плечами. – Испугались.

– Они, умевшие строить такие армады, испугались? Чего?

– Чего-то. Я точно не знаю. – Он потер ладони, явно наслаждаясь самим процессом решения задачи. – Переводы отрывочны, а изображений и звуковых записей не осталось. В человеческих понятиях точнее было бы сказать, что они боялись мифических животных и орудий, обратившихся против своих создателей.

У меня поднялись брови.

– Мифических животных?

– Созданий из собственных старинных легенд. Что-то очень сильно напугало их в давние времена, поэтому они и отринули всякую воинственность и посвятили существование всего вида помощи другим. Так и появилась организация, которой вдохновлялся Дом Возврата.

– Но если они бежали из этой вселенной, почему оставили здесь флот?

– Для защиты молодых рас? – предположил он, разводя руками. – Вероятно, ожидали возвращения чудовищ, не то не пустились бы в бегство. – Он впервые посерьезнел и стал задумчив. – По-видимому, этих чудовищ привлекали конфликты.

Увидев «Неуемный зуд» вблизи, Альва Клэй тихо присвистнула:

– Ну и громадина!

Мы расположились в кают-компании, готовились к поисково-спасательной операции, а «Злая Собака» перекидывала нам вид с наружных камер. С расстояния в несколько километров «Неуемный зуд» напоминал каменную, изрытую кратерами планету, на которой мертвенный свет далекой звезды обрисовывал стесанные пики и непроницаемые тени впадин.

– Верно говоришь.

Я сняла с полки нюхач. Переносное устройство вынюхивало следы жизни – продукты дыхания, слабое биение сердца, теплоту погребенного под развалинами тела – в разбитых звездолетах или рухнувших от землетрясения зданиях, но я решила, что оно сгодится и для обнаружения ракообразных монстров в коридорах инопланетного левиафана. Клэй, заметив, что я держу в руках, вопросительно шевельнула бровью.

– Чтобы не повторилось случившееся на «Хобо», – объяснила я. – Ты же видела ту тварь. Если там есть еще такие, нам лучше держаться от них подальше.