Невольный брак - Анастасия Маркова

— Но, возможно, Памиру удастся достать эффективные лекарства, способные излечить странную болезнь, а не эти микстуры, от которых нет никакого толку, — с негодованием указала я рукой на стоящие на прикроватной тумбочке коричневые склянки.

— Айрис… — тон супруга заставил все внутри замереть в ожидании следующих слов, но в то же время я боялась услышать их, ведь они могли отнять последнюю надежду на лучшее будущее. — Мне уже ничто не поможет… Близится час моей расплаты…

Хоть Аарон понизил голос до шепота, его вердикт прозвучал подобно крику на ухо.

— Как так?! Нет! Не может быть! — я вскочила с кресла как ужаленная и завертелась на месте, чувствуя, как меня обдало жаром. — Вы ошибаетесь! Вы сами твердили, что все можно исправить в этой жизни, кроме смерти.

— Так и есть, дорогая. И она идет за мной. Я обманул ее дважды, в третий раз уже вряд ли удастся. Да и не хочу, по правде говоря. Устал…

— У вас явно поднялся жар. Сколько раз наказывала горничной не открывать надолго в комнате окно. Вы, вероятно, прихватили вдобавок простуду, — я подошла к краю кровати и потрогала лоб советника, оказавшийся не горячим. — Позову лэра Геркона, чтобы осмотрел вас.

— Не надо никуда ходить, Айрис. Лучше присядь… Думаю, настало время многое обсудить. Наверное, я затянул с объяснениями, но в своих ошибках всегда сложно признаваться, а видеть презрение в глазах любимого человека и вовсе невыносимо.

— О чем вы? — растерянно посмотрела на мужа, ощущая, как к горлу подступает тугой ком, который не проглотить. Он накрыл мою руку своей и вымолвил как можно мягче:

— Совсем скоро, Айрис, я умру.

— Неправда… не может быть… Нет-нет-нет… — потрясенно зашептала я, вертя головой из стороны в сторону и не желая верить Аарону. Разве человек может знать, когда настанет его час покинуть этот мир? Бред, да и только. — Это кто вам такое сказал? Лэр Геркон? Если он, то надо срочно нанять нового целителя. Нечего такую чушь нести! — я в очередной раз встала, настроенная немедленно отправиться в соседнюю комнату и побеседовать с немолодым мужчиной, занимающимся лечением супруга.

— Нет, не он… — Тонли-старший вновь замолчал, не торопясь ничего пояснять.

— Тогда кто? — впилась взглядом в Аарона, надеясь добиться вразумительного ответа.

— Я проклят, Айрис… На смерть…

Казалось, где-то вдалеке раздался звон бьющейся посуды, но это была разлетевшаяся на мельчайшие осколки надежда на счастливое будущее.

— Вы в этом уверены? Это не пустые домыслы? — я не знала, сколько прошло времени, прежде чем осмелилась подать голос. Наверное, немало.

— Уверен.

— Но ведь проклятия снимаются! Надо всего лишь найти хорошего мага!

— Не в моем случае. Думаешь, я бы смиренно принял грядущую участь и не попытался бы изменить судьбу? Но ничто и никто уже не в силах ее переиначить.

— Но за что? Вы же хороший человек! — в недоумении посмотрела на бывшего советника, не желая верить его словам.

— Если бы это было так, Айрис, — из груди супруга вырвался тяжелый хрип, словно непомерный груз мешал ему сделать вздох. — Я принес много горя людям, вряд ли они поминают меня добрым словом, — в покоях воцарилась тишина, но вскоре мужчина ее нарушил: — Беспощадный Аарон… Кровавый Аарон… Разве не слышала их?

— Детские страшилки, — недовольно фыркнула я.

— В любой сказке есть доля правды.

— Это из-за службы?

— Нет… — мужчина впервые за многие месяцы со дня нашего знакомства отвел взгляд.

— Тогда за что? — вот уже во второй раз я задала один и тот же вопрос, на который Аарон не торопился отвечать.

— Я совершил, дорогая, непоправимую ошибку и могу рассказать всю историю от начала до конца. Наверное, мне и самому хочется облегчить душу, но только если ты пообещаешь, что никогда не предашь ее огласке и моя тайна умрет вместе со мной. И дело не в знакомых или друзьях, Айрис. Меня они не заботят. Я хочу, чтобы сын и дальше, невзирая на все наши ссоры и возникающие противоречия, смотрел на меня с гордостью, чтобы, когда с моих губ сорвется последний вздох и мир померкнет для меня, в его глазах светились любовь и уважение, а не ненависть и презрение.

— Обещаю… — с трепетом в груди вымолвила без колебаний. — Ваша тайна уйдет в могилу вместе с вами, но не думаю, что вы могли сделать нечто такое, что отвратило бы Ламира от вас. Он любит вас всем сердцем и принял бы любую вашу ошибку. Для детей родители всегда самые лучшие, даже если это не так.

— Я убийца, Айрис. Самый что ни на есть убийца.

— Вы были главным дознавателем, очищали улицы империи от негодяев, подобных Росману…

— Ищешь мне оправдание… — бывший советник горько усмехнулся. — А если его нет, Айрис? Если я лишил человека жизни ради развлечения? На спор? Потом еще и как последний трус избежал наказания. Знаешь, что в нашей империи полагается за предумышленное убийство?

— Смертная казнь? — неуверенно произнесла, ощутив себя на миг воспитанницей пансиона, сдающей зачет.

— Да. Вот тогда-то я и обманул впервые эту черную лиру.

Я смотрела на Аарона и не желала верить в услышанное. Все тело обдало жаром. Казалось, супруг разыгрывал меня. Пусть мы и познакомились относительно недавно, его образ не вязался с убийцей. С кем угодно, но только не с ним.

— Думаешь, я лгу? — спросил Аарон, заметив сомнение в моих глазах. Немного помедлив, я кивнула. — Мне и самому хотелось бы, чтобы того дня не существовало в моей жизни, чтобы все оказалось лишь дурным сном, но он не забывается. Каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту, переживая двадцать пятый день рождения снова и снова, — нижняя губа бывшего советника предательски задрожала.

— Что тогда произошло? — подтолкнула мужчину продолжить, когда в комнате вновь повисла тишина.

— С самого детства я рос в атмосфере вседозволенности. Отец с малых лет внушал, что у кого есть деньги, у того и власть, а у кого — власть, на стороне тех и закон. И единственным моим желанием с тех пор, как я поступил в военную академию, было самому вершить его. Сразу по окончании учебы мне посчастливилось стать простым дознавателем, а через два года, за неделю до двадцатипятилетия, — главным. Я получил то, чего так неистово хотел: возможность повелевать судьбами людей, заставить их смотреть на меня со страхом и трепетом и наслаждаться этим. Душа, требующая безграничной власти и беспрекословного подчинения, наконец, ликовала. В тот день жизнь забросила меня с друзьями по академии на окраину империи. Был поздний вечер, когда мы освободились от дел, забрели в опустевшую таверну и начали пить. Много пить. Поводов для того хватало: мой день рождения, назначение на новую должность, рождение накануне сына у Коллена. К одиннадцати мы уже еле держались на ногах, пить надоело, тогда-то Ричард и предложил помериться силой. Сперва боролись на руках. Победив всех, я на пьяную голову заявил, что могу одним ударом вырвать у человека из груди сердце. Друзья рассмеялись, сказали, что я хвастун и кишка моя тонка на такое. Меня это задело, и я решил во что бы то ни стало доказать правдивость своих слов. К тому часу в зале из людей, кроме нас и пары работников, уже никого не оказалось, все посетители разошлись по домам. Все же была середина недели. Хозяин таверны куда-то вышел, а мне на глаза попался парнишка, молоденький, щупленький, молчаливый… Он убирал со столов посуду. Наверное, разум в тот момент помутился… Я подозвал мальчишку и, не сказав ни слова, вонзился пальцами в его грудь, нарастив с помощью магии когти. Никогда не забуду, как смотрел в его стекленеющие глаза и чувствовал затихающее биение сердца на ладони. Все еще считаешь, что у моего поступка есть оправдание?