Между «привет» и «прощай» - Эмма Скотт

Я прогнал эту мысль. Прошлое научило меня, что чертовски опасно хотеть слишком многого. Чтобы оставаться в безопасности, было необходимо все время держать себя в руках. Вот только рядом с Фейт это было невозможно. Я не мог сдерживать чувства, говорил и делал то, что обычно мне не свойственно.

Я оглянулся через плечо. Вдалеке я заметил Фейт, сидящую рядом с Морганом, Налани и ее ослабленной артритом восьмидесятидвухлетней бабушкой в инвалидном кресле.

«Вы с ней вместе… Мне это нравится».

–Черт возьми,– пробормотал я и провел рукой по лицу.

–Сейчас только полдень, а ты на детском празднике,– проговорил мягкий голос.– Неужели все настолько плохо?

Повернув голову, я наткнулся взглядом на стоящую прямо передо мной Хлою Барнс, учительницу Калео. В сарафане, с собранными в хвост каштановыми волосами, она лучезарно улыбалась.

–О, привет, Хлоя. Прости, я… размышляю вслух.

–Все в порядке. Хочешь поговорить об этом?

Хлое уже исполнилось двадцать четыре. Она была хорошенькой и незамужней, и Морган всегда считал ее главной претенденткой, способной заставить меня покончить с холостяцкой жизнью. Конечно, мне нравилось, как Хлоя относилась к Калео, но я никогда даже не думал вступать с ней в какие-либо отношения. Связь на одну ночь с учительницей племянника принесла бы мне репутацию мерзавца, а серьезные обязательства меня не интересовали.

«Уверен?»– мысленно спросил я себя, желая тут же отыскать взглядом Фейт.

–Нет. Все хорошо,– наконец проговорил я.– Я как раз хотел…

–Дядя Эш! Мисс Барнс!– Подбежав к нам, Калео обнял Хлою за талию.

Засмеявшись, она опустилась на колени, чтобы с ним поговорить.

–Алоха, Калео. Развлекаешься?

–По полной!– Он посмотрел на меня.– Мама сказала, у нее есть еще билеты. Пойдем! И вы тоже, мисс Барнс.

Я только усмехнулся, глядя на бурлящую в нем, подпитываемую сладостями энергию.

–Иди сюда, приятель.– Я посадил Калео себе на плечи и обхватил руками его ноги. Хлоя мягко улыбнулась и пошла рядом со мной.

–Вы с ним отлично ладите,– заметила она.– Как дела? Давно не виделись.

–Я был занят. Длинные смены.

–Я всегда готова заскочить и принести тебе поесть,– предложила она.– Что-нибудь домашнее. Не хочу, чтобы на работе ты вечно питался фастфудом.

Я окинул ее взглядом. Хлоя уже не в первый раз предлагала нечто подобное.

–Ты вовсе не обязана, Хлоя.

–Не обязана,– согласилась она.– Я просто хочу.

Она смотрела на меня, мило улыбаясь, но в ней не было и капли остроумия Фейт. Глаза не горели огнем, в них светилось лишь мягкое тепло. Если сравнивать с пожаром, Хлоя приравнивалась к первой степени – низкая мощность, небольшой очаг, легкие повреждения.

Но Фейт…

«Фейт – это шестая степень, экстренный сигнал тревоги, красный код «инферно».

Коснувшись моей руки, Хлоя вырвала меня из задумчивости.

–Чему ты улыбаешься?– Ее взгляд казался скромным и одновременно кокетливым.– Я что-то такое сказала?

–Что? Нет, я…

–Вот они!– объявил Калео со своего наблюдательного пункта.

Подняв голову, я увидел Фейт в своей рубашке, сидящую в окружении моей семьи. Глупо было отрицать, что чертово сердце словно проснулось от долгой спячки.

Хлоя снова коснулась моей руки.

–Ты сегодня какой-то странный. Точно все в порядке?

–Извини, я просто устал.

Потому что мало спал прошлой ночью, погружаясь с Фейт в сексуальное безумие, и не хотел, чтобы оно заканчивалось.

Но наше с ней время подходило к концу. Я знал об этом уже давно, еще до того, как мои чувства к ней вышли из-под контроля.

Я оставила Эшера с Морганом и пошла прогуляться с Налани. Мой пожарный явно выглядел напряженным. Я знала, нам нужно поговорить. Он явно тоже это понимал. Впрочем, я не слишком доверяла себе. Чувства бурлили внутри – огорчение, волнение и даже страх, и все они в конце концов сводились к одному – я скоро уеду. Так есть ли смысл вообще о чем-то разговаривать?

«Я просто продолжу спать с ним, пока не останется час до вылета».

Вот только сегодня у него был последний выходной, и к тому времени, как он вновь освободится, я буду уже далеко.

–Боже…– выдохнула я.

–Ты в порядке?– обернулась Налани.

–Супер!– Я выдавила из себя улыбку.

Мы подошли к столику для пикника с остатками ланча. Рядом с ним сидела пожилая женщина в инвалидном кресле; разноцветное платье облегало тонкую, хрупкую фигуру. Несмотря на скрюченные, искривленные артритом пальцы, на губах играла теплая улыбка, а взгляд темных глаз, казалось, проникал прямо в душу.

–Моми, это Фейт Бенсон, подруга Эшера.

–Алоха, Фейт.

–Ало… э-э… привет.

–Можешь смело говорить «алоха», милая.

–Правда?– спросила я, присаживаясь рядом с ней.– Учитывая, что я не местная, такое чувство, что лезу в чужую культуру, даже если речь идет просто о приветствиях и прощаниях.

–Хотела бы я, чтобы этот аспект гавайской культуры разошелся повсеместно,– усмехнулась Моми.– Все эти «привет» и «до свидания»…– Она покачала головой.– В английском языке нет эквивалента, передающего столь глубокие эмоции.

–Моми у нас mana wahine,– с гордой улыбкой пояснила Налани.– Могущественная женщина. Хранительница традиций.

Я это видела, чувствовала. Эта женщина, несмотря на хрупкий облик, казалось, заключала в себе мудрость веков, и мне вдруг захотелось побыть рядом с ней и рассказать обо всех сомнениях и противоречиях.

–Милая?– Моми заметила мое выражение.

–Я просто подумала, что хотела бы узнать побольше о культуре островов. Я приехала сюда, чтобы, так сказать, расширить кругозор, но поняла лишь, что не умею выбирать походную обувь.

Конечно, не совсем так. Сейчас я ощущала себя иначе, способной мыслить более ясно, чем в Сиэтле.

«Пока дело не касалось Эшера Маккея».

Моми улыбнулась.

–Дух алоха – внутренняя гармония между разумом и сердцем. Он просит нас прийти в себя и проявить к другим добрые чувства, сострадание и заботу, не ожидая ничего взамен.– Казалось, ее взгляд проникал все глубже.– Алоха означает слышать несказанное, видеть незримое, знать непознаваемое.

–Понимаешь, о чем я?– мягко спросила Налани.

Я кивнула. Я бы все отдала, чтобы познать непознаваемое. Точнее говоря – что, черт возьми, делать с собственным сердцем. В нем не было никакой гармонии, лишь совершенно чуждая тоска, которая начинала казаться непоколебимой, постоянной.