Судьба боится храбрых - Андрей Имранов

— Ничего. — Тим пожал плечами. — Просто в моем мире так звали одно… существо, которое на тебя похоже.

Годзиллу, однако, эта новость здорово заинтересовала — он даже остановился.

— В твоем мире есть танар-ри?

— Не знаю, о чем ты. Если танар-ри — такие же, как ты, то — нет. Таких, как ты, у нас нет и никогда не было. Да и Годзиллы тоже не было на самом деле, ее в Голливуде придумали.

Чудище молча постояло секунд десять, потом двинулось дальше.

— А ты мальчик или девочка? — спросил Тим.

— Не понял вопроса, — ответил Годзилла. — Я не мальчик и не девочка. Я вообще не человек, я — танар-ри.

— Это я понял, — отмахнулся Тим. — Я хотел узнать, какого ты пола.

— Насколько мне известно, у танар-ри нет полов. И это правильно, потому что я нахожу деление на два пола неудобным. Неправильным.

Тим хмыкнул. Неважно в общем-то. Значит, он — оно. Чудище. Этот, как его — гермафродит. Тим вспомнил непристойный школьный стишок и ухмыльнулся. Тем временем под ногами у Годзиллы захрустели ветки кустов — они дошли до границы леса.

Сегодняшнее путешествие по лесу понравилось Тиму куда больше вчерашнего. Годзилла пер по лесу, как танк, с треском проламываясь сквозь кусты. Лесные обитатели уже не поглядывали на Тима с гастрономическим интересом, а, наоборот, разбегались с писком. Если успевали. Тим несколько раз замечал, как Годзилла выстреливает своими складчатыми конечностями в сторону, выхватывает какую-нибудь истошно верещащую зверюшку и подносит к себе. Что он там с этими зверюшками делает, Тим не видел, но догадывался. Уж явно не по шерстке гладит и отпускает. Это наблюдение Тима ничуть не испугало, скорее даже наоборот — он чувствовал мрачное удовлетворение. Во-первых, у него не было ни малейших причин сочувствовать обитателям этого леса, а во-вторых, то, что Годзилла не прочь пожевать мяса, только отдаляло его от местных сбрендивших вегетарианцев и делало более человечным, что ли. Тим сидел, пригнувшись, держа перед собой «тарелку», почти прижавшись всем телом к горячей коже чудища (от веток прятался), и думал злорадно: «Шаретор-хренатор, напридумывали тут — то нельзя, се нельзя, радоваться нельзя, мясо есть нельзя, и чё, помогло это им? Вот отнеслись бы к Годзилле по-человечески — были бы живы».

Наступление темноты движения Годзиллы не остановило и не замедлило — он так же продолжал ломиться в каком-то только ему ведомом направлении. Тиму же приходилось хуже — его зверски клонило в сон. Тепло, идущее от кожи Годзиллы, в паре с накопившейся усталостью делали свое черное дело — Тим периодически проваливался в дремоту, просыпаясь оттого, что стукался лбом в порядком нагревшуюся «тарелку». Пожалуй, пора было остановиться на ночевку — один раз Тим уже чуть не слетел на землю, получив по лбу веткой — хорошо еще, не слишком толстой. Он собрался попросить Годзиллу об остановке, но тут его транспортное средство решило подраться с кем-то. Или кто-то решил с ним подраться — Тим не рассмотрел в темноте. Этот «кто-то», судя по звукам, был тоже приличных размеров, и Тим испытал несколько неприятных моментов, с трудом удержавшись на спине Годзиллы, когда тот резко отпрыгивал в сторону. Удержаться ему таки удалось, но «тарелку» он выронил. Схватка закончилась секунд через тридцать после начала безоговорочной победой Годзиллы. Причем последние десять секунд невидимый противник, похоже, пытался сбежать, но у него не вышло. Годзилла потоптался возле неприятно булькающей, смутно видимой в темноте туши и уже нацелился двинуться дальше, но Тим его остановил:

— Стой. Я «тарелку» выронил.

— Что выронил? — не понял Годзилла.

— Эту… предмет, который ты мне дал. Я его так называю.

— Зачем выронил? — В голосе чудища явно прозвучала какая-то эмоция, но Тим не понял — удивление это было или злость.

— Блин! — сказал Тим, оскорбленный в лучших чувствах, и едва-едва сдержался, чтобы не ляпнуть: «Захотелось — вот и выкинул» — с этого тугодума станется взять и поверить. — Я сам с трудом удержался, когда ты прыгал в стороны, — объяснил Тим с некоторой обидой в голосе. — Вот свалился бы, свернул бы себе шею — пришлось бы тебе тогда другого помощника искать.

Годзилла постоял секунд десять, потом спросил:

— Где выронил?

— Почти в самом начале вашей драки, — ответил Тим, повергнув Годзиллу в полуминутное раздумье — он, видимо, пытался соотнести свой вопрос «где» с тимовским ответом «когда». В конце концов у него это получилось, он развернулся и пошагал куда-то, временами рыская то вправо, то влево.

— Вон! — громко сказал Тим, первым заметив мягко блеснувший в свете звезд металлический бок «тарелки». Но Годзилла не обратил на его выкрик ни малейшего внимания, продолжая идти, куда шел.

— Э! — Тим хлопнул Годзиллу по загривку. — Стой, пришли!

Годзилла сделал еще пару неуверенных шагов, потом остановился. Но не совсем — он слегка присел и начал водить всем телом из стороны в сторону, одновременно издавая уже знакомый Тиму свистящий звук — принюхивался. Сначала Тим решил, что Годзилла почуял какого-то другого крупного хищника, но через мгновение заподозрил неладное.

— Годзилла, — позвал Тим тихонько, — ты меня слышишь?

Чудище не ответило, но слышать оно его явно слышало — вздрогнуло, шагнуло в сторону, Тим покачнулся, и тут же с коротким «фьюить» мимо его лица пронеслось что-то стремительное.

— Блин, — сказал Тим одними губами, осторожно приподнялся и скользнул по хвосту Годзиллы на землю. Чувствительность кожи у чудища определенно была совершенно никакая — двигаться Годзилла начал, только когда Тим уже был на земле и с шумом несся в направлении упавшей «тарелки». К счастью, Тим был не единственным существом, шуршащим в этом лесу, поэтому Годзилле понадобилось некоторое время, чтобы определиться с выбором. Секунд пять примерно. За это время Тим почти добежал до «тарелки», он уже ясно видел ее смутно белеющее донышко, когда Годзилла двинулся с места и в два шага настиг убегавшего Тима.

Что-то плотно обхватило его за ступню, резко потянуло, подняло вверх и потащило назад. Тим, вращаясь в воздухе, разглядел на фоне темно-синего неба силуэт головы Годзиллы. Она выглядела как-то странно трансформировавшейся, но Тим не стал приглядываться — он вовсю дергал ногой, и наконец она выскользнула из кроссовки. Тим грохнулся на землю, к счастью с небольшой высоты, тут же вскочил и бросился к «тарелке». Упал на нее, обхватил обеими руками и перевернулся на спину. «По часовой или против часовой?» — попытался вспомнить Тим и, панически понимая, что не успевает сообразить, крутанул наугад ладонями верхнюю часть «тарелки». Направлять ее куда-то не было необходимости — Годзилла уже нависал над ним, загородив своей тушей звездное небо.

«Тарелка» провернулась, Тим сжался и закрыл глаза в ожидании.

Ничего не происходило. Получилось? Или нет? Тим, не открывая глаз, осторожно-осторожно, по полмиллиметра, принялся двигать «тарелку» в другом направлении. Наконец, сопровождаемые громким шипением, перед глазами пронеслись цепочки странных знаков, и Тим со вздохом разжал руки. Открыл глаза — Годзилла все так же стоял над ним, загораживая небо, но что-то в нем изменилось. Тим не мог сказать, откуда он это знал, но знал он это со всей определенностью.