Заговор - Джонатан Рабб

Боб припомнил несколько имен и лиц, виденных на экране. Трагическое известие, но Боб не мог уделить ему много времени.

— Последний контакт был в Милане, — произнес он, когда О'Коннелл сел рядом.

— Она знала, что мы там? — спросил ирландец.

— Насколько можно понять, да.

— Прекрасно. Это означает, что мы ее больше не найдем, если она того не захочет.

— У нас еще есть люди в Милане…

— Боб, поверь мне. Нам ее не найти. Она глубоко влезла. На это у нее особый талант. — О'Коннелл помолчал. — Оттого она и в Аммане так идеально сработала.

Стайн вытащил из кармана второй пакетик и надорвал его.

— Правду сказать, я так до конца и не понял, что там произошло.

— Таких целая толпа — вливайся. — О'Коннелл сделал долгий выдох. — Никто не понял. Предполагалось, что это обычная, штатная операция — для нее. Проникнуть во внутреннее окружение Сафада, освоиться, потом рвануть у них ковер из-под ног. Все шло как по маслу, пока Сафад не потребовал от нее уничтожить дочку посла Конлона — эдакий акт добросовестности. Саре такое проделывать доводилось, но с ребенком — никогда. Мы пообещали ей, что девочку вытащим. Не получилось. По времени какая-то нестыковка. Сара заявилась с двумя людьми Сафада, уверенная, что никого не застанет, а девочка все еще была там. Саре ничего не оставалось, как прикончить молодчиков Сафада, после чего все и вся с ума посходили.

— Стало быть, девочку мы потеряли?

О'Коннелл кивнул:

— Спасение так и не состоялось. Тут никто ясности не добился: то ли Сара допустила прокол, то ли еще кто. Под конец свелось к тому, что либо заговор глушить, либо девочку спасать. Правду сказать, и выбора-то почти не было. Девочка погибла раньше, чем Сара вернулась. — Ирландец не отрываясь смотрел на купол мемориала Линкольна. — Мне, сукиному сыну, «повезло» вывозить мисс Трент, когда все было кончено. — Взгляд его блуждал. — Зрелище не из приятных. — О'Коннелл медленно покачал головой, потом обратился к Бобу: — Мы ведь без понятия, чем она занимается в Италии?

— Мы без понятия, зачем она вообще этим занимается, — отозвался Стайн. — Почему она попросту к нам не явилась?

— Действительно — почему? — О'Коннелл, потянувшись, подцепил горсть шариков из пакета. — Я только молю Бога, чтобы она сумела уцелеть.

* * *

Вход в институт ничуть не изменился. Ксандр по понятным причинам давно здесь не бывал, однако ожидал, что за четыре года хоть что-то, пусть мелочь, но изменилось. Ничего.

Швейцар хорошо знакомым движением руки коснулся фуражки, когда Ксандр проходил в ворота. Дойдя до длинной галереи, соединявшей библиотеку Лондонского университета с институтом, он остановился. Логика подсказывала: иди налево, в здание побольше, где потрясающие запасы книг. С чего лучше начинать поиск, как не с каталога либо с компьютера, если все в конце концов перевели в базу данных? Ксандр, однако, повернул направо, миновал пару дверей и вновь свернул направо, прошел еще две двери, пока не уперся в небольшой столик: охранник на посту — последний барьер между Ксандром и старыми, им обжитыми уголками.

Порывшись в карманах, он извлек потрепанный пропуск, подпись на котором так стерлась, что имя разобрать было невозможно. Зато ясно виден герб института, а стало быть, даты значения не имели; охранник попросил его отметиться в журнале. Ксандр нацарапал нечто неразборчивое и прошел еще в одни двери, отыскал знакомую лестницу и медленно поднялся на третий этаж.

Стоило ему войти в крыло, где помещался раздел европейской истории, как в ноздри сразу ударил специфический запах. Воздух здесь имел особый привкус, будто влажный картон присыпало пылью. Глубоко вдохнув знакомый дух, Ксандр едва не столкнулся с молодой женщиной, чья порывистая походка выдавала в ней ученого секретаря. Он улыбнулся и поспешил дальше. Горело несколько ламп, в помещениях было безлюдно. Ему очень везло, в этом сомневаться не приходилось. После Флоренции Ксандр был явно меньше склонен уповать на какую-либо безопасность в академических стенах. Кабинет Карло. Сумасшедший бросок по ходам подземелья. Уроки хорошо усвоены. Он дошел до того, что даже изменил внешность. Сара поведала кое о каких мелочах, в Нью-Йорке они казались глупыми, — но теперь Ксандр внимал голосу осторожности, а не собственной наивности. Сменил прическу (перенес пробор с левой стороны на правую), несколько дней не брился, попытался придать щетине форму бородки и надел еще две футболки, чтобы щуплая фигура имела более внушительный вид. Разумеется, ничто из этого не обмануло бы профессионала, зато могло сделать Ксандра неузнаваемым в глазах какого-нибудь коллеги, знавшего его несколько лет назад.

Пройдя по коридору, он спустился на второй этаж с левой стороны. Прижав палец к стеклу, смотрел на открывшуюся перед ним комнату. Три ряда аккуратных полок и поднимавшиеся по стенам до потолка стеллажи хранили несколько сотен книг, некоторые фолианты носили следы недавнего — такого долгожданного! заботливого ухода, другим тлен уготовил медленную и безболезненную смерть. Ощущение дома. Родного места. Как всегда, солнечный зайчик скакнул в комнату и улегся на его старый стол, пробивавшийся в окно свет застревал в кронах деревьев. Повсюду книги, но Ксандр видел только нишу, стол, стул. У него возникло мимолетное ощущение, что он вернулся, сидит, а ее маленькие ладони скользят по его плечам к груди, а щека трется о его щеку.

Ксандр тряхнул головой; в комнате сделалось темнее, душнее. Не было ее здесь. Не было мягкой ласки, не пахло сиренью — пропало наваждение. Он уставился в пространство и медленно двинулся к нише. Палец его заскользил по твердому краю деревянного стула. Два года. После Фионы он потерял два года жизни. Не в обычном смысле. Не было ни скитаний, ни затянувшихся отпускных, растраченных на жалость к себе. Вместо этого он всего себя отдал работе. Вновь сосредоточился на Макиавелли, только чтобы, оттолкнувшись от него, обратиться к Новым правым. Неожиданная одержимость. Его не интересовало откуда, зачем. Этой страсти доставало, чтобы отвлечься. Даже Ландсдорф одобрил. «Вот она, ирония», — подумал Ксандр. Тиг и Седжвик. Провели его по полному кругу: обратно в институт, обратно в нишу.

Вспыхнули лампы дневного света, и Ксандр резко обернулся, зажмурив глаза от слепящей яркости.

— Извините. Не хотел вас пугать. — Невысокий мужчина слегка поклонился Ксандру, глаза его шарили по комнате, пока не остановились на книжной полке у дальней стены.

Джасперс смотрел, как незнакомец бочком двигался вдоль полки, скользя большим пальцем по длинному ряду книг, как часто останавливался, что-то бормоча, а потом двигался дальше. Так продолжалось несколько минут, пока, воскликнув: «Ага!» — мужчина не снял с полки разыскиваемый том и не положил его на стоявший рядом столик. Он выглядел в библиотеке по-свойски: потертый пиджак, небольшая сутулость, полное безразличие ко всему, что творилось вокруг. Вот только волосы, зализанные к затылку, странно выглядели, какой-то в них был намек на суетность, чуждую этим священным стенам. Перелистав несколько страниц, мужчина поднял голову и поймал взгляд Ксандра. Не было ничего доброго в его глазах, ничего похожего на вежливый приветственный поклон. А потом вдруг — улыбка. Тонкие губы растянулись по впалым щекам.