На руинах Миглаха. Легенда о Дигоне - Николай Львович Сибилев

мной своими страхами, и страданиями. Я чувствую скрежет отчаяния каждой травинки, каждого дерева, птицы и твари на планете при их уходе в Океан Теней. Я смотрю глазами умирающих младенцев на кровавые слёзы скорби их матерей. Теперь худшее, что ты можешь со мной сделать — это оставить всё как есть.

— Я здесь не для этого. И да. Я отомщу тебе лично. Я оставлю всё как есть. Пока что. Ты ведь был самым прилежным, самым здравомыслящим, самым надёжным и добрым из моих служителей. Захотел силы Бога? Получил? Я мог ожидать предательства от других, но ты?

— Я плачу за свой выбор. Хочешь знать, сожалею ли я? Да. Сожалею. Но река времени течёт только в одну сторону. И теперь я тот, кем стал. Убей меня. Если сможешь.

— Нет, Маркар. Я не желаю смерти ни тебе, ни кому другому, если она не потребуется. Для меня важно восстановление изначального порядка. Я перегорел в желании отомстить. Но я знаю, что Миглах ещё можно спасти и вернуть в единое тело Плеромы. Поможешь ты мне или нет — это будет твой выбор. Не ошибись с ним на этот раз.

С последними словами Целум исчез. А Маркар, получив ответов больше, чем искал, направился назад, в свои владения, так и не покинув тропы успения.

— 23- Дом Кроноса. Обретение Земли

Тихая, холодная, словно горный ручей, чистая северная ночь опустилась на Дагарокский залив. Прощание с учителем оказалось для Дигона неожиданным и сумбурным. Он так привык жить в изобилии и размеренном покое призрачной башни Держателя мира, что даже не задумывался о том, что придётся её покинуть. Последняя проверка боевых умений ещё зудела в правом плече. Напутственные слова Целума только прозвучали, а он уже стоял в центре грязных развалин древнего храма, в которые удивительная судьба привела его месяц назад по меркам нормального хода времени. Под ногами лежал старый потрёпанный мешок с вещами и аккуратно завёрнутый в покрывало меч немногим более метра длинной. Видимо, прощальный подарок учителя. Дигон отложил в сторону замысловатую портупею и вытащил оружие из тонких деревянных ножен, обтянутых плотной бычьей кожей чёрного окраса. С восторгом покрутил пару восьмёрок вокруг себя. Меч был прекрасен. Странная обоюдоострая сталь, покрытая синевато-фиолетовыми переливами, звенела, даже рассекая воздух. Удобная упругая рукоять, вплотную вмещает две руки и оканчивается металлическим противовесом в форме небольшой мужской головы с двумя лицами по обе стороны. Гарда расходится в стороны маленькими, размером с большой палец, закрученными усиками крестовины, наклонёнными в сторону лезвия. У самого основания клинка, на незаточенном участке без спусков шириной с ладонь, с обеих сторон красуется гравированный чёрный символ. Его форма напоминает трезубец с зеркальным отражением по горизонтали, нижнее среднее острие которого входит в круг. Дигон мысленно поблагодарил хозяина башни за дар и надел портупею так, что меч крепко сидел на спине, выставляя рукоять над правым плечом. Постояв немного возле круга оплавленного камня, который принял когда-то его смерть, молодой маг направился в путь.

К утру он прибыл в деревню Мокрая, где о нём, казалось, все давно забыли. Но это было не так. Уже в проёме старых ворот, скрипящих от порывов ветра, его встретил пожилой человек. Статный, с тёмно-серой кожей, в дорогом тёплом бархатном плаще. Из-под капюшона на него смотрели глаза совершенно ясным, не по возрасту живым взглядом.

— Приветствую тебя, Дигон, — раздался навстречу до хрипоты иссушенный голос, — хозяин этих земель ждёт тебя.

Первый раз кто-то, кроме Целума, назвал бывшего поставщика информации этим именем. Волнительное непривычное чувство, близкое к гордости, ненадолго отодвинуло на второй план озноб не по погоде одетого тела. Последний месяц осени в северных владениях Дома Кроноса ничем не отличался от зимы. Люди ходили по мёрзлой, слегка припорошенной снегом земле в тяжёлых тёплых сапогах из грубой воловьей кожи. Именно такие стояли возле стойки ворот, а на столбе висела длинная, почти до колен, хламида, подбитая плотной овечьей шерстью. Изрядно замёрзший, бывший цифир с радостью принял от старика предложенные одежды, и они без промедлений направились в гавань острова. Вспоминая слова учителя про обретённых союзников, он не переставал удивляться новым лицам, о существовании которых успел позабыть за долгие полтора года тренировок. Местные рыбаки буквально с раболепным почтением относились к его провожатому. Как только с пристани стали заметными две приближающиеся фигуры, на одной из лодок-бирем засуетились гребцы, а кормчий скомандовал готовить парус. На этом небольшом судне важные пассажиры пересекли залив и сошли на землю в порту Анциломета, где их ждал приём в залах дворца молодого Лабриса. Перерождённый Отец Дома был заметно крепче и массивнее своих подчинённых, а его кожа казалась пепельной, чуть менее серой на фоне окружающих. Он встретил Дигона, как дорогого гостя. За сытным завтраком хозяин рассказал о договоре с Целумом и заверил, что сам явится к развалинам храма Держателя в условленный час, если того потребуют будущие обстоятельства. После приёма пищи он вручил ученику заранее подготовленную ценную пиксиду с прахом его учителя. Небольшую, размером с ладонь, металлическую капсулу сплошь покрывали ровные геометрические узоры и пятна древней коррозии. Весила она не больше крупного яблока. И как ни пытался Дигон, ему не удалось найти признаков того, что её можно открыть.

При дворе его представили, как друга Верховного Отца, оказавшего тому неоценимую услугу. Так становилось понятным пристрастие, с которым вокруг него крутились очень уважаемые в Доме люди. Да и сам Лабрис слишком уж много внимания уделял своему гостю. После башни замедленного времени молодой маг Единства отдыхал четыре дня. Знакомился с упущенными за время своих тренировок событиями и ждал, пока лучшие мастера Кроноса восстановят его кольчужку из драгоценного угренума. Глава крониан снабдил поверенного Целума одеждой, деньгами и провизией, но с доспехом, который однажды уже спас ему жизнь, Дигон расставаться не хотел. Да и не было смысла — наследство деда было редким и ценным. Не многие могли похвастаться такой крепкой и лёгкой бронёй, которая, ко всем своим достоинствам, ещё и могла впитывать магию.

Когда организм приспособился к новому течению времени, Лабрис привёл своего гостя в сад камней — открытую круглую площадку шагов тридцати в диаметре. Пространство огораживал высокий сетчатый забор в человеческий рост, плотно увитый тёмно-зелёным плетением ежевики. По всей окружности вдоль забора стоял сплошной низкий каменный парапет, служивший скамьёй. В широком пустом пространстве, на плотной песчаной подушке располагались узоры из гладких гранитных валунов совершенно различных размеров: от маленьких, с кулак, до огромных, в