Любовник богини - Елена Арсеньева

Причем неведомо, что за болезнь у курумбы. Может быть, унего течет из носу, а может быть, его треплет застарелая малярия. Или у негослоновья болезнь, или проказа… Выяснить сие наверняка сможет лишь тот, ктопорвет одну из нитей коварного «подарочка». А желающих сделать это пока что ненаходилось.

Выслушав все это, Реджинальд поджал губы. Он предпочиталмчаться по дорогам во весь опор, потому что шаг не в духе английских рыцарей, авместо этого принужден был колыхаться на живой горе, продвигающейся с черепашьейскоростью по какой-то отвратительной тропе. Да вдобавок выяснилось, что и этогопродолжать нельзя!

Реджинальд решительно предложил штурмовать джунгли и обойтиопасное место, если уж индусы так суеверны. Погонщик, временно взявший на себяобязанности предводителя в переговорах с белыми сагибами, мученически завелглаза к небесам, где обитали благородные боги, как бы умоляя их вразумитьнеразумных иноземцев, — а потом пояснил всю зловещую хитрость неведомогокурумбы. По обеим сторонам тропы были обрывы, так что обойти ее непредставлялось возможным, разве только рискнуть карабкаться ползком и начетвереньках, однако такие заросшие овраги, как правило, кишат кобрами,фурзенами и черными гадюками, а если сагибы не верят словам бедного погонщика,кто-нибудь из них может пойти и убедиться в его правоте.

Василий против воли оглянулся — и встретил взгляд Вари. Вглазах ее появился такой ужас, что он едва сдержал желание Кинуться к ней иобнять, успокоить, сказать, что никому не даст ее обидеть, напугать, что, покаон рядом, с нею ничего не случится дурного… Со скрежетом зубовным пришлосьпризнаться себе, что вспышки такого желания не менее сильны, чем желаниеплотское, и подавлять их становится все труднее. И сакраментальное словечко,обозначающее олуха, тупицу, болвана, дубину, чурбана, придурка, недоумка, ослабезмозглого, идиота, кретина и прочее, вспыхнуло в голове Василия. «Эх, нузачем я в первую ночь прогнал ту, грудастую! Ничего бы теперь не было!» — сновым приступом самобичевания подумал он и отвел глаза в ту самую минуту, когдаВаря потупила свои с самым оскорбленным видом, словно непостижимым образомпроникла в его мысли, а может быть, просто вспомнила ночь, и парапет бассейна,и свое скомканное сари.

— Ну да, — ехидно кивнул Реджинальд, — и эти овраги,конечно, простираются до скончания джунглей!

Держу пари, что, если постараться, их можно обойти, и этогораздо лучше, чем топтаться на палящем солнце.

Правда что… Сурья, бог солнца, пламя свое изливал весьмащедро, и европейцы чувствовали себя на слоне как на горячей сковородке. Бушуевот жары так измучился, что полулежал, прикрыв глаза, и едва дышал, опасаясьдаже самых незначительных движений. Реджинальд сделался малиновым от злости исолнца, а Василий отдал бы сейчас полжизни за одно только зрелище падающегоснега. Лишь Варя умудрялась оставаться бледной и свежей.

Нетрудно сохранять свежий вид в тени зонта, который, какистинные джентльмены, уступили ей мужчины!

Между тем погонщик покорно склонил голову и изрек, что,ежели сагибу угодно, он поведет слонов напролом через джунгли, однако…

Реджинальд воздел бровь.

— Я так и знал, что будет какое-то «однако»! — проворчал онсардонически.

На сей раз «однако» состояло в том, что именно в этих местахводятся коралилло — кустарные змеи, которые гнездятся на деревьях. Кобры идругие пресмыкающиеся по земле породы редко нападают на человека, разве толькоесли неосторожная нога или рука невзначай коснется их; вообще же они прячутсяот людей. Но кустарные змеи — настоящие разбойницы, злобные убийцы!

Горе запоздавшему пешеходу или всаднику, проезжающему поддеревом, на котором засела такая змея! Едва голова человека поравняется светкой дерева, на котором приютилась коралилло, как, укрепясь за ветку хвостом,змея ныряет всею длиною туловища в пространство и жалит человека в лоб…

— Коралилло — посланница смерти, исполнительница воли чернойКали, — простонал погонщик, воздевая руки.

— Ну хорошо! — с обреченным видом изрек Реджинальд. —Сдаюсь! Сделать мы ничего не можем, это я понял. И что? Может быть, нам сразупокончить с собой, чтобы курумба наконец-то выздоровел?!

Как выяснилось, погонщик не требовал от сагибов столь много.По его мнению, следовало всего лишь спешиться, раскинуть шатер вон на тойуютной опушке, поужинать щедрыми припасами — и предаться благодетельному сну,заручившись поддержкою локапалов, хранителей мира: Индры, Агни, Варуны и Ямы.За ночь непременно сыщется зверь или птица, которые порвут одну из нитей,привязанных к корзине, а значит, рано поутру можно будет отправляться вдальнейший путь.

Прошло немало времени, прежде чем злополучныепутешественники поняли, что спорить напрасно и лучше смириться с неизбежным.

Василий тоскливым вздохом проводил образы баядерок в сари,чоли, прозрачных шароварчиках и вовсе без оных, улетавшие от него, подобностаям осенних журавлей, — и первым подобрался к самому лбу слона, чтобы могучийАйравата, которому нынче так и не удалось исполнить роль боевого слона, могобвить его хоботом и осторожно опустить на землю: лестницу, как выяснилось,взять с собою позабыли.

Магараджа, впрочем, проявил чудеса предусмотрительности, изабыли только эту несчастную лесенку.

Среди многочисленной поклажи оказался огромный тюк споходным шатром, так что не прошло и получаса, как перегревшиеся сагибы сиделина темно-красных бархатных подушках с золотой бахромой и кистями и размышляли,во сне они пребывают или это все-таки явь.

Земля была застлана роскошным персидским ковром, со сводашатра спускался кисейный полог от москитов, под который следовало забратьсяночью. Потолок и стены были из какой-то шелковой материи, напоминающейполосатые сиамские ткани. Семь серебряных светильников, на семь свечей каждый,только и ждали того момента, когда их засветят, так же как серебрянаякурильница на подставке из знаменитого дерева битре была готова источатьаромат, едва к ней поднесут огонь.

Множество серебряных и бронзовых безделушек, фигурки богов,зверей, танцовщиц были расставлены там и сям в живописном беспорядке, и Варя свосторгом разглядывала их.

Пока что Варенька находилась вместе со своими спутниками,однако на ночь ей предстояло удалиться в отдельный шатер. Индусы вырвали бы себеволосы, если бы приличная женщина ночевала в компании мужчин, ни один изкоторых не является ее мужем!