Счастливчик Леонард - Владимир Корн

– Да, – не отводя их, твердо пообещал я. Клер успела обмануть стольких, что у меня совесть даже не пошевелится, если я тоже ее обману. Ровно двадцать шесть раз.

Разочарование было написано на лицах у всех. Безусловно, можно вернуться сюда с целым обозом грузовых телег. Чтобы вывезти то, что не поддалось влиянию времени и продолжало оставаться ценностью.

Вычурные стеклянные бутылки из‑под каких‑то напитков Прежних. Они выглядят так причудливо, что до сих пор никто не научился делать их копии. Да еще и каждая из них таит в себе секрет. Пока бутылка пуста – она и кажется пустой. Но стоит только заполнить ее какой‑нибудь жидкостью… и внутри ее возникнет изображение цветка, парусника, чего‑нибудь еще. Причем настолько реалистичное, будто все настоящее. И это еще не все. По мере убывания жидкости изображение не исчезает по частям, оно лишь уменьшается в размерах, пока не становится крошечным.

Собрать имеющийся здесь металл, который ценится своей чистотой, а зачастую и необычными свойствами. Резные каменные панно. Да много чего. И если все это продать, наберется кругленькая сумма. Но мы не старьевщики, мы – охотники за сокровищами.

И когда же придет наконец она – та самая удача, после которой можно смело уйти на покой? Чтобы дом, сад, любящая жена и ползающие по коленям дети. Наверное, я буду неплохим отцом. Потому что как никто другой хорошо себе представляю, каково это – без родительской ласки.

Глава 14

Тента я все же лишился, поскольку часть его пришлось пустить на мешки. Еще больше меня была недовольна Пегги, на которую эти мешки нагрузили. В них стучало, бренчало и позвякивало, отчего она то и дело оглядывалась назад. Но как бы там ни было, наше путешествие на следующий день мы продолжили, предвкушая скорое появление денежек, которых оставалось мизерно мало.

Как выяснилось двумя днями позже, канал разрезал горный хребет пополам. Местами горы над ним сходились так близко, что, казалось, это уже не канал, а тоннель. Но было совершенно очевидно – это не замысел его строителей, а следствие давних катаклизмов. В одном месте он был засыпан обломками скал настолько, что нам едва удалось перебраться через завал. Увы, но руины Прежних больше не попадались. На карте, которую, в надежде извинить свое вероломство, нам подарил барон Эльхасио, канал обозначен не был. Что неудивительно, поскольку с боков его охраняют неприступные горы, вход прячется в случайно обнаруженной Блезом пещере, а выход, как выяснилось, скрывался под водопадом. Будь все иначе, возможно, по нему давно бы уже пролегал торговый путь, вместо того чтобы огибать хребет далеко стороной.

При выходе из канала и возникла проблема с Пегги. Она упорно не желала лезть под водный поток, чтобы затем, изображая горную козу, идти по извилистому и узкому карнизу. Не помогали ни уговоры, ни увещевания, ни даже угрозы.

Наконец Головешка, на которого все поглядывали с надеждой, не выдержал сам.

– Да живи ты здесь! – в сердцах сказал он.

И мы оставили ее там жить. Поклажу пришлось распределить между собой, что настроения, неважного после потери лошади, нам не прибавило тоже.

Пегги объявилась внезапно, уже в темноте, когда мы расположились вокруг костра в предвкушении мясной похлебки, которая вот‑вот должна была поспеть. Тед уже приготовил ложку, а в другой руке он держал наготове ржаную горбушку. Она‑то его и подвела. Пегги, внезапно вынырнувшая из кустов, положила голову ему на плечо и, потянувшись за хлебом, благодарно всхрапнула: мол, не забываешь про меня – спасибо!

Сам я оторопел не от неожиданно показавшейся из темноты лошадиной морды, а от того, что Головешка с места смог совершить прыжок такой длины. Справедливости ради прыжок у него получился совсем уж не высоким. И как следствие, в полете Тед зацепил ногой дужку висевшего над костром котла, тот незамедлительно завалился набок, таким образом оставляя нас без ужина.

Основная масса варева залила костер, но часть брызг досталась и Блезу. Тот взмыл вверх настолько высоко, что я искренне пожалел, что нельзя соединить оба прыжка и то, что получится, отдать Головешке. Ведь тогда Головешка и штаны бы себе не подпалил, и не оставил бы нас голодными.

Еще суматохи добавила невесть откуда появившаяся одновременно с Пегги собачонка. Она лаяла так азартно, будто заранее сговорилась с лошадкой о том, чтобы устроить тарарам совместно. Ко всему досталось и Клер. Защищая девушку грудью от пса, в темноте показавшегося мне устрашающих размеров, я нечаянно сшиб ее с ног. В общем, весело было всем. Затем все успокоилось, и даже Клер не стала утверждать, будто повалил я ее намеренно.

Но без ужина мы остались. Кроме собачки – игривого лохматого пса, судя по всему, еще молодого, но со временем грозившего превратиться в исполина. Ему‑то как раз было плевать, что вывалившиеся из котелка куски мяса испачкались в золе и земле. Но не нам, поскольку, воспользовавшись суматохой, Пегги лишила нас еще и последнего хлеба.

Клер с ходу назвала пса Барри, приласкала его и заявила, что теперь у нее по ночам есть надежный страж. Тогда я сразу предупредил ее, что в новой повозке ему делать будет нечего, иначе все провоняет псиной. Услышав в ответ, что повозку вначале нужно еще купить.

Так, слабо переругиваясь, бурча голодными животами, в которых плескалось по кружке жидкого кофе с парочкой фиников, мы и улеглись спать.

Вообще‑то появлению Пегги я был рад. Еще бы, обставила она его прилично. И собак, кстати, тоже люблю.

«Только не надо называть какого‑то малознакомого пса всякими ласковыми прозвищами – для этого у тебя господин имеется», – уже проваливаясь в сон, я услышал, как в очередной раз Клер назвала собаку зайчиком.

Следующий город на нашем пути – Карбент – если и уступал Арденье, то ненамного. Он тоже лежал на главной торговой артерии Сагании, так что сбыть все наши недавние находки я рассчитывал без особых проблем. Оставив Головешку с Клер на постоялом дворе, мы с Блезом отправились на розыски лавки, где продаются редкости Прежних. Ведь если они продаются, следовательно, и покупаются. Или по крайней мере в ней подскажут, где найти желающего приобрести наш товар.

Шествуя по запруженной людьми и повозками улице Карбента, я размышлял о том, что в Сагании все не так страшно, как утверждал мне Михай. Попадающиеся навстречу девушки и молодые женщины то и дело стреляли глазками, а некоторые даже улыбались. И наряжены они были так, как и положено одеваться женщинам, чтобы нравиться всем мужчинам подряд, а не только своим господам. Поскольку в Арденье наблюдалась точно такая же картина, судить о Сагании можно было в целом.

Еще я думал о том, как хорошо, что в Карбенте у меня нет знакомых. Иначе бы они точно подумали: «Да уж, довела жизнь Счастливчика Леонарда!» Причем вполне обоснованно, потому что нес я на продажу не как обычно всякие там лалы, яхонты и смарагды в обрамлении белого, красного или обычного золота, а чуть ли не хлам. Вернее, его образцы, поскольку основная часть товара осталась на постоялом дворе.