Долина забвения - Эми Тан

Пришел доктор и, несмотря на протесты Матушки Ма, разрезал бинты на ее ступнях. Те были черно-зеленые и сочились гноем. Она отказалась идти в больницу, так что доктор отрезал их прямо в доме. Она не кричала. Она просто сошла с ума.

Через три дня Матушки Ма позвала меня посидеть с ней в саду, где она проветривала свои ноги без стоп. Я слышала, что она стала раздавать всем долги. Она считала, что болезнь дарована ей судьбой и что еще не поздно изменить ее курс.

— Ах, Вайолет, — сказала она ласково, — я слышала, что ты обучилась хорошим манерам. Не ешь много жирного. Это испортит фигуру, — она нежно погладила меня по лицу. — Ты такая грустная. Если будешь продолжать питать ложные надежды, то только продлишь свое несчастье. Начнешь ненавидеть всех и вся, а там недалеко и до безумия. Когда-то я была такой же, как ты: дочкой известного чиновника. В двенадцать лет меня похитили и продали в цветочный дом высшего класса. Я сопротивлялась, кричала, угрожала убить себя крысиным ядом. Но потом у меня появились очень хорошие клиенты. Добрые покровители. Я была любимой куртизанкой многих мужчин. У меня появилась свобода. Когда мне было пятнадцать, меня нашли родные. Они забрали меня из борделя, но так как я стала «порченым товаром», они сделали меня второй женой хорошего человека с дурной матерью. Эта жизнь была хуже рабства! Я сбежала и вернулась в цветочный дом. Я была так счастлива, так рада вернуться к хорошей жизни! Даже мой муж был рад за меня. Он стал одним из моих лучших клиентов. Подобную прекрасную историю о своей жизни когда-нибудь сможешь рассказать и ты другой юной куртизанке.

Как вообще можно считать подобную жизнь счастливой? Хотя, если бы я была китаянкой и сравнивала бы эту жизнь с другими возможными, я тоже могла бы поверить, что мне повезло здесь оказаться. Но я была китаянкой лишь наполовину и все еще крепко держалась за ту американскую свою половину, которая верила в иные возможности.

Доктор снова появился у нас в доме всего через несколько дней. Он отрезал одну из ног Матушке Ма, а на следующий день отрезал вторую. Она больше не могла ходить по дому, и ее носили в маленьком паланкине. Через неделю она потеряла черные пальцы. Потом ладони рук. Потом руки, пока ничего не осталось, кроме туловища и головы. Она всем говорила, что не собирается умирать. Она уверяла, что хочет жить дальше, чтобы относиться к нам лучше, как к собственным дочерям. Матушка Ма обещала баловать нас. Чем слабее она становилась, тем больше добрела. Она всех хвалила. Волшебной Горлянке она сказала, что у нее музыкальный талант.

На следующий день Матушка Ма уже не узнавала меня. Она ничего не помнила. Все исчезло из ее памяти, словно растворилось в воздухе. В бреду она воскликнула, что призраки Хурмы и комиссионера Ли пришли за ней, чтобы забрать ее на тот свет.

— Они сказали, что я почти такая же черная, как они сами, и мы сможем жить вместе и утешать друг друга. Так что я готова уйти.

Волшебной Горлянке было очень не по себе, оттого что Матушка Ма до самого конца верила в ее ложь.

— Тише, — прошептала она ей. — Я принесу вам супа, чтобы ваша кожа вновь стала белой.

Но к утру пожилая мадам уже умерла.

— Тяжелая жизнь может ожесточить даже лучших из людей, — сказала Волшебная Горлянка. — Помни об этом, Вайолет. Если я стану такой же, помни все добро, что ты от меня видела, и забудь о ранах.

Она омыла тело Матушки Ма, чтобы подготовить ее в последний путь, и сказала:

— Матушка, я всегда буду помнить о том, что вы похвалили мою игру на цитре.

@@

* * *

Через неделю после смерти Матушки Ма к нам в дом пришла Золотая Голубка. Прошло пять месяцев с тех пор, как мы в последний раз виделись, но мне показалось, что она постарела на годы. Сначала во мне вспыхнул гнев. У нее была возможность рассказать матери, что я все еще жива. Она отняла у меня все шансы на спасение. Я хотела было потребовать от нее, чтобы она снова отправила письмо матери, но потом поняла, что веду себя как эгоистичный ребенок. У нее не было никакой возможности меня спасти. Мы бы все пострадали. С тех пор как я попала в «Дом спокойствия», я слышала множество историй о людях, которых убили, потому что они пошли против воли Зеленой банды. Я просто крепко обняла Золотую Голубку. Мне не нужно было ничего ей рассказывать. Она знала, как я жила вместе с матерью, знала, как меня баловали. И понимала, как сильно я страдала, считая, что мать больше меня не любит.

За чаем она рассказала нам, что дом потерял свой лоск. В углах скопилась грязь, на канделябрах повисла пыльная паутина. Всего через несколько месяцев мебель тоже стала потрепанной, и все, что раньше в интерьере казалось необычным и смелым, сейчас выглядело странным. Я представила себе свою комнату, шкатулку с перьями и ручками, полки с книгами. В памяти живо предстала моя комната для занятий, где через щель в портьерах за стеклянными дверями я видела, как Лу Шин и моя мать тихо переговариваются, решая, что им делать.

— Я покидаю Шанхай, — сообщила Золотая Голубка. — Собираюсь отправиться в Сучжоу, где жизнь более милосердна к пожилым. Я скопила немного денег. Возможно, смогу открыть какую-нибудь лавку или просто буду пить чай с подругами и играть в маджонг, как другие пожилые женщины.

Только одно она решила твердо: она никогда не станет мадам в другом цветочном доме.

— В наше время мадам должна быть жестокой и безжалостной. Ей нужно заставлять людей бояться себя и своих действий. Если она не будет жесткой, она с таким же успехом может просто распахнуть двери дома и позволить крысам и бандитам забирать все, что им вздумается.

Золотая Голубка принесла новости о Фэруэтере. Его теперь на каждом приеме обсуждали куртизанки и их клиенты. После того как он оставил в дураках мою мать, все только и говорили о том, какой он хитроумный и красивый. Никто даже не подумал, что он сделал что-то ужасное. Он просто американец, который обвел свою соотечественницу вокруг пальца. Мне стало больно от того, как мало в людях сочувствия к моей матери. Я никогда и не думала, что они так ее не любят.

В Гонконге Фэруэтер и Пышное Облако жили в усадьбе, на полпути к вершине горы. Но все деньги из-за его пристрастия к азартным играм и любви Пышного Облака к опиуму они растратили за месяц. Пышное Облако вернулась к жизни куртизанки, а Фэруэтер снова попробовал надуть бизнесмена — тайпана, члена еще одной триады.

Фэруэтеру не удалось завладеть деньгами тайпана. Вместо этого он завладел сердцем и невинностью его дочери. Слухи о том, чем закончилась его очередная афера, были единодушны: Фэруэтера засунули головой вперед в большой мешок с рисом — ноги у него при этом болтались в воздухе, — а затем сбросили в залив, где он тут же пошел ко дну. Я живо представила себе эту картину, и мне стало дурно. Но я не слишком-то горевала, что он погиб такой страшной смертью.

Когда Волшебная Горлянка ненадолго вышла, чтобы заказать чай и закуски, Золотая Голубка заговорила со мной по-английски, чтобы не стать источником сплетен для тех, кто нас подслушивает.