Тачдаун - Сола Рэйн

Черт, да я даже могу на нее не смотреть. Просто поставить раком и взять ее сзади. Закрыть глаза. Представить на ее месте…

Блять.

– Чейз? – мурлычет Клэр.

– Заплатишь за ее коктейли, ладно? – обращаюсь к другу.

Сойер отрывает губы от рыжей красотки и удивленно пялится на меня. Затем на Клэр. И снова на меня. На лице друга возникает странное выражение.

– Значит, не по пути говоришь, придурок?

Я грубо сбрасываю с себя руку Клэр, Сойер тут же перехватывает ее и тянет девчонку к себе на колени.

– Иди ко мне, куколка. Я расскажу тебе сказку о добром пирате, которому однажды разбили сердце и у него перестал стоять член…

– Надеюсь, эта сказка со счастливым концом? – с наигранным испугом спрашивает ирландская Барби.

– Я тоже чертовски на это надеюсь, – слышу серьезный голос Сойера, направленный прямо в мою удаляющуюся спину.

Глава 27. Хантер

– Если у нас все получится, – Кайле конец, – с твердой уверенностью говорю я, убирая с губ излишки пыльно-розовой матовой помады.

От сумасшествия и нервного срыва, на грани которых я балансирую вот уже несколько дней, меня удерживает лишь предвкушение мести. Я не сторонница библейской традиции: подставлять для удара другую щеку. Если кто-то меня обидел – я тут же выставляю счет. Возможно, в мести нет ничего благородного, но это, пожалуй, единственное чувство, которое помогает разделить свою боль с врагом.

– Думаете, ее правда могут отчислить? – спрашивает Дэнни, выходя из своей спальни в красивом коротком платье цвета морской раковины, подчеркивающем каждый изгиб фантастической фигуры.

– Запросто, – пожимает плечом Аспен, распыляя на мои волосы, уложенные «пляжными волнами», текстурирующий спрей. – Не забывайте, что через месяц пройдут выборы в сенат. А это значит, что журналисты будут атаковать Рейнер с удвоенной силой, когда узнают, что дочь действующего сенатора, который участвует в предвыборной гонке, замешана в секс-скандале с женатым преподавателем. Эта новость моментально обвалит рейтинги университета. Так что старик Рейнер скорее сожрет на завтрак собственный галстук, чем допустит нечто подобное.

Лимонный запах спрея, перемешанный с ярким ароматом цветочного парфюма Дэнни, раздражает мне ноздри, и я чихаю.

– Какой кофе пьет Пауэлл? – спрашиваю, вытирая слезы, выступившие в уголках глаз.

– Ванильный латте без сахара, – отвечает китайско-американская энциклопедия. – Не раз видела, как он выбирает в автоматах именно его.

– И сколько твоих волшебных чудо-колес нужно в нем утопить?

– Одной таблетки вполне достаточно.

– Я должна завести Пауэлла до или после занятия?

– После, – усмехается Дэвис, перебирая пальцами мои локоны. – Ну, если не хочешь, конечно, чтобы бедолага полтора часа подпирал каменным стояком профессорский стол.

– А если у меня не получится? – Меня охватывает легкое волнение. – Если я не успею? Таблетка не сработает?

Аспен отстраняется и спокойно смотрит на меня своими красивыми, экзотическими глазами, засунув руки в карманы джинсов.

– Сиалис[68] сработает в любом случае. Но нам чертовски важно, чтобы это произошло именно в этой аудитории. Иначе мы останемся ни с чем. Пауэлл не идиот. Он довольно осторожен в своих интрижках. Поэтому нам и нужны колеса, чтобы усыпить его бдительность.

– Хорошо, я поняла. Надеюсь, этот порно-маскарад сработает. – Я провожу рукой вдоль своего тела и криво улыбаюсь.

Образ, который сегодня подобрали мне девчонки, идеально соответствует моей новой репутации рейнеровской шлюшки. На мне полупрозрачная темно-лиловая блузка на тонких бретельках, сквозь ткань которой просвечивает черный кружевной пуш-ап лифчик, короткая джинсовая юбка, едва прикрывающая тощую задницу, и черные босоножки на шпильках с широким ремешком вокруг щиколотки. Представляю, как будут ликовать придурки в Рейнере, когда увидят меня в этом провокационном тряпье. Но чего не сделаешь ради важного дела.

– Ты выглядишь как Барби из самой крутой лимитированной коллекции, – словно прочитав мои мысли, старается приободрить меня Дэнни.

Я фыркаю.

– Это, типа, комплимент?

Раздается громкий стук в дверь. Даниэла перепрыгивает через мой распахнутый чемодан и открывает ее. В комнату заходит молодая, плотная блондинка со строгим каре, одетая в черные штаны для йоги и лаймовый топ. Она окидывает взглядом комнату, на мгновение останавливаясь на мне, а затем снова смотрит на Дэнни.

– Девочки, разве вы не знаете правила? – Ее голос напоминает имитацию мультяшных голосов диснеевских животных. Смешной, полуразборчивый, эдакая женская версия Кларенса Нэша[69]. – Посторонним запрещено ночевать в общежитии.

Я вопросительно смотрю на Аспен, и она одними губами произносит: «староста».

Дьявол. Вот же дерьмо.

– Вэл, это всего на пару дней… – говорит Дэнни, складывая ладони вместе.

– Нельзя, – сердито обрывает староста, ее короткие волосы раскачиваются вокруг круглого лица. – Это не мотель, Даниэла. Если комендантша узнает, у всех нас будут большие неприятности. Мне они не нужны. А вам?

Когда староста уходит, в комнате повисает тишина.

Мне не нужно смотреть на девчонок, чтобы почувствовать, как им неловко. Они наверняка хотят сказать мне что-то утешительное, но понимают, что гребаная жалость – это последнее, в чем я сейчас нуждаюсь.

Дэнни первая прерывает затянувшееся молчание.

– У тебя есть деньги на съемное жилье?

– Угу, – невнятно мычу я, делая вид, что очень увлечена содержимым своей косметички.

У меня шесть баксов наличкой и не больше тридцатки на карте – это все, что осталось после поездки на пляж. Мне некуда идти и негде ночевать. Но черта с два я признаю поражение. У меня есть дорогая одежда, которую можно продать. Машина, в которой можно спать. И чертовы руки, которыми можно разносить за деньги подносы с едой в каком-нибудь кафе. Только из-за того, что сука-жизнь в очередной раз сбила меня с ног, я не собираюсь лежать, свернувшись в позе эмбриона, и ныть, как жалкая слабачка. Как говорил один знаменитый колумбийский преступник: «все в этой жизни имеет решение, кроме смерти».[70]

– Теперь попробуй ответить поубедительнее, – прищуривается проницательная Аспен, упираясь руками в бока.

Я швыряю косметичку в чемодан и опускаюсь на колени, чтобы его застегнуть. Откровенно говоря, мне просто стыдно, невыносимо стыдно смотреть им в глаза. Дэнни ради меня нарушила правила проживания в общежитии, Аспен, которую я знаю всего один чертов день, уже вовлечена мною в преступную авантюру. Осталось только попросить у них денег, чтобы они, наконец, поняли, с каким ничтожеством связались.

– Я буду в порядке, – произношу я с оптимизмом, которого не ощущаю, и даже выдавливаю улыбку.

Девчонки переглядываются с недоверием, но больше не поднимают эту тему.

В середине дня мы втроем входим в корпус социальных наук, и в вестибюле расходимся в разные стороны. У каждой из нас своя задача. Все как в каком-то шпионском боевике про суперсекретные элитные отряды, состоящие исключительно из горячих девчонок-агентов, которые всем надирают зад.

Я вхожу в лекционный зал, крепко сжимая в руке бумажный стаканчик с кофе. Стоящий в проходе парень с голубым ирокезом оглядывает меня с головы до ног и обратно, изумленно присвистывает и показывает мне пошлый жест, толкая языком щеку. Проходя мимо придурка, наступаю каблуком на один из его тряпичных мокасинов и улыбаюсь, когда слышу за спиной его матерный визг.

– Смотри, куда прешь, шлюха! – гневно выпаливает козел.

И все в радиусе десяти футов от него поворачивают головы в мою сторону. Безмозглое стадо, суммарный уровень IQ которого меньше, чем размер моих сисек, тут же начинает свистеть и улюлюкать. Лекция еще не началась, поэтому профессор не обращает на диких обезьян никакого внимания. Его глаза опущены – он пялится в телефон. Пауэлл не относится к числу преподавателей, которые любят взаимодействовать со своими студентами во время занятий. Если в двух словах, Ричард Пауэлл – безразличный мудак.

Спускаюсь вниз по наклонному проходу к профессорскому столу, находящемуся в центре узкой сцены. Тонкие каблуки босоножек громко стучат о деревянный пол, и я даже не пытаюсь скрыть усмешку, когда трое парней останавливаются по пути к своим местам, чтобы поглазеть на меня.

На последних ступенях я замедляю шаг, оборачиваюсь и поднимаю глаза к окну аппаратной. Поправляю волосы,