Отдаленные последствия. Том 2 - Александра Маринина

Нет, такое точно не пройдет. Столько экипажей не выделят. И не из вредности. Просто людей действительно не хватает. Потому что раздутые штаты – это про тех, кто бумажки перекладывает и ничего не решает, а на зарплату тем, кто действительно работает, денег никогда нет. Эта беда не только в полиции, она повсюду. Разве можно сравнивать зарплату врача и зарплату какого-нибудь помощника депутата? А важность этой работы для жизни конкретных людей? Вот именно.

– Ладно, я понял, – грустно сказал Антон. – Пойду?

Он встал и двинулся к двери, но Зарубин внезапно окликнул его.

– Тоха, а угадай, что было сразу после совещания?

Голос у Сергея Кузьмича вдруг стал веселым, но веселость эта была какой-то злой.

– Ты ушел к Большому, когда мы еще не закончили. Значит, вернулся, наверное, – предположил Антон, недоумевая.

– Ну, это да, вернулся. А потом?

– Сидел и плакал после полученной взбучки.

– А вот фиг-то! Как только я вернулся, ко мне заявился Есаков и начал гнать свои гнилые подозрения про твоего Витька, дескать, если кто и слил инфу блогеру, то только Вишняков. Как тебе такое?

Неожиданно. Впрочем, почему неожиданно? Напротив, совершенно закономерно. Подковерные игры ведутся не только наверху, в них и в детском садике играют. Повальное увлечение человечества.

Сташис медленно подошел к столу начальника, но садиться не стал.

– И как ты отреагировал?

– Как положено. Покивал и сказал, что приму к сведению. Как думаешь, кто будет следующим?

– Наверное, Хомич. Придет капать на Колюбаева.

– Разумно, – согласился Зарубин. – Они из одной управы, им есть что делить. Но я бы поставил как раз на Колюбаева.

– Почему?

– Такие, как Дима Колюбаев, хотят идти в рост, а такие, как Хомич, – вширь. Хомич крутит дела на своей земле, у него там все прикормлено и отлажено, ему нет никакого резона переводиться. И производить впечатление на меня ему сто лет не надо. Он спит и видит, как бы поскорее отделаться от Петровки и вернуться в родные пенаты, у него там проблемы не решаются, бабло мимо кармана уплывает. А вот Колюбаев нацелен на карьеру, ему прогнуться захочется.

– И ты собрался такого «прогнувшегося» рекомендовать в наш отдел?

– Тоха, когда станешь начальником, поймешь, что нравственные качества можно пустить побоку, если человек работу выполняет. Когда меня за косяки подчиненных возят мордой по вышестоящему ковру, я не могу оправдываться тем, что «зато он хороший человек». Так как, будем забивать?

Они часто заключали такие пари, пытаясь спрогнозировать поступки коллег и начальников. Иногда на бутылку хорошего спиртного, иногда на обед или ужин в ресторане, где платит проигравший.

– Давай, – согласился Антон. – Ставлю на Хомича.

– А я – на Колюбаева. Что на кону?

– Учитывая нынешнюю ситуацию, при которой непонятно, когда нам удастся вырваться вместе в общепит, предлагаю бутыль.

– Принято. А Вишнякова не рассматриваем?

Антон задумался. Виктор никак не походил на человека, который немедленно кинется стучать на коллегу, а уж тем более наговаривать. Но, с другой стороны, долго ли Сташис с ним общается? Хорошо ли знает его? Несмотря на признание его способности разбираться в людях, сам Антон на сей счет вовсе не обольщался.

– Для чистоты эксперимента надо бы рассмотреть, – неохотно согласился он. – Ставлю на то, что он к тебе не пойдет.

– Ясен пень, ты ж ему благоволишь, – усмехнулся Зарубин. – Ладно, тогда я – понятно на что ставлю. Итого, на кону два пузыря.

На его столе зажужжал аппарат внутренней связи. Сергей поднял трубку.

– Иду, – коротко ответил он, выслушав невидимого собеседника.

Запер сейф, громыхнув увесистой связкой ключей.

– Началось, – равнодушно сообщил он Сташису. – Уже из главка подвалили. Если не вернусь – считайте меня…

– Коммунистом? – подсказал Антон.

– Опером, павшим на боевом посту, – мрачно пошутил Зарубин.

Похоже, успею я совсем мало. Придется еще больше сокращать рассказ. На последний курс терапии я уехал с головой, доверху забитой тем, что говорила Светлана Валентиновна, с которой я общался уже регулярно и подолгу. Она начала писать статью, и когда я вернулся, текст был закончен. Под заголовком стояли две фамилии: ее и моя. Я прочел. Сказать, что я ничего не понял – это ничего не сказать. Я не просто не понял, я даже знал не все слова из заголовка. Это было что-то очень теоретическое. Я просто не имел права считаться соавтором такого высоконаучного произведения и попросил Стеклову снять мое имя.

– Это все ваше. Ваши знания, ваша научная база, которую вы создавали много лет, занимаясь научным трудом, ваш опыт, ваш подход. Пожалуйста, не надо меня. Можно?

Она долго уговаривала, но я стоял на своем и добился того, чего хотел.

Но почему-то именно в этот момент я понял, что должен отказаться от своего плана. Наверное, меня подкосил очень простой вопрос, который задала мне Стеклова:

– Вы знаете, сколько человек в нашей стране ежегодно пропадает без вести? Примерно семьдесят тысяч. Часть из них становится жертвами преступлений, часть – жертвами собственной психической болезни, но огромная часть – около восьмидесяти процентов из них – просто безмозглые эгоисты, не берущие в голову такие очевидные вещи, как страдания их родных. Кого-то находят живым, кого-то – мертвым, кого-то не находят вовсе. Каждый год в России пропадает от пятнадцати до двадцати тысяч детей. Попробуйте только представить себе, что творится с родителями, у которых пропал ребенок, ребенок любого возраста. Поверьте мне, это намного, намного хуже, чем известие о смерти. И этим страданиям нет конца, пока не наступит какая-то ясность. А ведь нужно работать, зарабатывать, содержать себя и семью. Сколько неправильных решений примут такие родители? Сколько ошибок совершат? И кого вы станете винить в этих ошибках? Самого ребенка, которого нашли и вернули домой? Страдающего психическим заболеванием и потерявшего память молодого человека, ушедшего из дома в неизвестном направлении? Если вы пойдете по пути поиска виноватых, то ответьте мне: кто виноват в том, что Алексей Пруженко водил машину в непотребном состоянии? Думаете, он сам и только он один? Копните чуть глубже и подумайте, почему он стал таким. Кто его таким сделал? И найдете еще нескольких виноватых – родителей, учителей, друзей, соседей. А когда начнете выяснять, почему эти виноватые так на него повлияли, то найдете еще с десяток и людей, и обстоятельств. Поймите, Игорь, поиски виноватого – порочный путь, на котором никогда не находится истинная справедливость. В эпидемиологии есть понятие «нулевого пациента», но социум устроен по другим законам, и первоначального виновника, так называемый корень зла, вы никогда не найдете и не накажете. Просто примите это как факт.