Черное солнце - Ирина Арбенина

— А есть и такая глава?

— Обижаете! — Девочка пожала плечами. — Вот!

«Завернутую в полотенце рыбу кладут на доску спинкой вверх. На голову накидывают угол полотенца и оглушают деревянным молотком. После этого острым ножом разрезают хребет у самой головы…»

— Ну, просто стынет кровь!

— «Закалывать угря несколько труднее, так как он очень живуч, а поверхность его чрезвычайно скользкая… Угря оглушают, как и прочих, ударом молотка между глаз или, держа в мокром полотенце головой вниз, несколько раз ударяют его о каменный пол, а затем быстро разрезают позвонок…»

— Ужас! Как там сказано? «Как и прочих», ударом молотка между глаз?

— «Как и прочих рыб» — там сказано.

— Ну да, да! Все равно ужасно.

— Зато рыба хорошо усваивается человеческим организмом, как совершенно справедливо отмечает великий кулинар Марта Гавелкова. А уж она что-то в этом да понимала.

— Я так и подумала.

— Видите ли, ведь это старая книга. А раньше все приносили на кухню с базара и несли это все живым, свежим, парным. Так что кухарке нужно было знать и как, и какой позвонок разрезать. И все такое прочее.

— Впечатляет! — Анна с любопытством взглянула на девочку.

— Правда?

— Клянусь!

— А давайте что-нибудь приготовим!

— Приготовим? Чтобы скоротать время, пока дожидаемся твоего папу?

— Ну да… Вот, например…

Девочка принялась быстро перелистывать книгу.

— Паштет из гусиной печенки! У меня тут как раз глава «Птица»…

— Ну…

— Впрочем, где ж ее взять, эту гусиную печенку?

Надо сначала пойти купить гуся с желтым клювом!

— Да уж!.. Именно с желтым, а отнюдь не с красным.

— Давайте цыпленка?

— Ну, давайте.

Пока Аня с недоумением взирала на свою энергичную собеседницу, девочка открыла холодильник и извлекла оттуда запечатанного в целлофан цыпленка.

— Вот! — Она бегом вернулась к «священной» книге Марты Гавелковой. — В помидорном соусе!

— Вы уверены?

— Нет, вы правы: не уверена! Давайте лучше «цыпленка с шампиньонами».

— Жаль, что мы так и не узнаем никогда, какие у него были лапки: светлые и гладкие или еще какие-нибудь, — заметила Аня, скорбно глядя на обезглавленную и «обезлапленную» распотрошенную птичью тушку, запечатанную в целлофан.

— Будем надеяться, что светлые.

— Итак?

— "Цыпленка готовят либо сразу же после того, как он был заколот, либо на второй-третий день.

Мясо цыпленка должно созреть. Но не слишком, ибо в противном случае оно теряет свой аромат. В блюда из цыпленка нельзя класть слишком много специй, они уничтожают специфический вкус куриного мяса… Маленьких цыплят жарят. Больших запекают или тушат", — торжественно процитировала вслух свою священную книгу девочка-девушка.

— Я все поняла.

— Итак, цыпленок маленький и, стало быть, будет жареный. Правда, готовим мы его неизвестно на какой день после кончины. Но все остальное будем делать по правилам!

— О'кей! — согласилась Светлова.

— Нарезаем на порции и обтираем салфеткой… тушка ни в коем случае не должна быть мокрой… Далее обжариваем до румяной корочки… Затем добавляем мелко нарезанный лук. Затем обжариваем и только после этого солим… Потом заливаем несколькими ложками горячей воды и кладем шампиньоны или белые грибы.

Дочка Тегишева колдовала вдохновенно.

Наконец стол был накрыт.

Аня отрезала кусочек цыплячьего мяса.

— Ого!

— Вкусно? Правда, вкусно?

— Нет слов!

— Точно?

— Клянусь!

— Еще?

— Спасибо, мне достаточно.

— Ну, пожалуйста…

— Нет, нет, благодарю.

— Ну, еще кусочек…

— В самом деле, достаточно!

— Но…

— А вы сама?

— Я?

— Да. Вы сами ведь даже не попробовали.

— Нет, спасибо.., что-то не хочется.

— Даже попробовать?

— Знаете, когда готовишь, аппетит пропадает. Никогда нет желания есть то, что приготовила сама.

— Да, это так. Самый плохой аппетит и желудок, как известно, у поваров…

Аня с неподдельным интересом посмотрела на свою «кормилицу».

Что-то ее настораживало, но Анна и сама еще не понимала, что именно.

— А ты чем вообще-то занимаешься? — поинтересовалась Светлова между делом.

— А-а.., так! — «гусенок» махнул рукой.

— Учишься?

— Нет, школу я бросила.

— Так что же, значит, ничем, и в свободном полете? По принципу «больше всего я делаю, когда ничего не делаю»?

— Да нет. Почему же? — Анина собеседница недовольно нахмурилась. — Я не лентяйка. У меня есть занятие, даже, можно сказать, дело.

— И какое? — Аня кляла свою неприличную назойливость и стремление задавать вопросы тем, кто явно не горит желанием на них отвечать. Но ведь это было ее делом — тормошить, расспрашивать.

Но и «гусенок» был по-шпионски неболтлив. То ли осторожен — «в папу», — то ли просто эта тема была ей неинтересна.

— Так… — Девочка зевнула. — Дело как дело…

Ничего особенного.

* * *

Тегишева Анна так и не дождалась. Ушла, что называется, не солоно хлебавши. Если, конечно, имела право так сказать после столь вкусного обеда.

* * *

«Один неглупый англичанин в прошлом веке утверждал, что по пристрастию к той или иной пище можно судить о характере человека не хуже, чем по чертам лица», — рассуждала про себя несколько отяжелевшая после еды Светлова.

По сути, ей в одиночестве пришлось уплести целого цыпленка — но ведь так было вкусно! А девочка даже не дотронулась до еды.

И это удивительно.

Так вот, например, тот англичанин уверял, что инстинктивно избегает тех, кто любит рубленую телятину.

А его друг, поэт Кольридж, и вовсе был уверен, что, например, «человек с чистой душой неспособен отказаться от пончиков с яблоками»!

— Отличный шоколад!

Юлсу дотронулась губами до края чашки и сделала судорожный глоток…