Мятежная весна - Морган Родес

– Хана в порядке. Мама привезла ее с собой, когда отправилась следом за нами. Она прибыла сюда всего через несколько дней после того, как мы взяли дворец.

Беспокойство ушло из ее взгляда.

– Хорошо…

– Поверить не могу! – Магнус рывком поднялся на ноги. Ему хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли все это. – Я уже отчаялся верить, что когда-нибудь ты откроешь глаза, но ты снова здесь! Ты вернулась!

Люция попыталась оторвать голову от подушки, но не смогла. Потом обвела глазами комнату, словно ища что-то… или кого-то…

– Ты не ответил, – проговорила она. – Я долго… отсутствовала?

– Целую вечность. – Магнус кивнул. – По крайней мере, мне так показалось. Со времени штурма дворца прошло почти полтора месяца.

Ему ликовать бы, но мешали мысли о девушке, только что расставшейся в этой комнате с жизнью. Она так заботливо и преданно ходила за Люцией, пока та лежала без чувств! А теперь принцесса никогда не увидит ее, не узнает, не сможет поблагодарить…

– Так долго? – У Люции округлились глаза.

– Отец решил остаться в Ораносе, чтобы служить, так сказать, каждодневным подтверждением своего права на здешний трон. Вся Митика принадлежит ему, после того как… исчерпал себя его союз с пелсийским вождем.

На самом деле король убил вождя Базилия за праздничным ужином в честь победы. И это было составной частью его мастерски разработанного плана.

Присев на край постели, Магнус заглянул Люции в глаза. Как же ему хотелось крепко-крепко обнять ее и больше не отпускать! Однако он сдерживался. Он слишком хорошо помнил, что случилось после того, как он отважился поцеловать ее.

Он думал, что не сможет пережить ее неприязни, но в итоге сидел здесь и весело болтал с ней, и сердце колотилось в груди, ведь она наконец вернулась к нему! А значит, он все же мог доказать ей, что стоит чего-то. Больше он не поддастся порыву и не испортит все дело.

– Ты проснулась, и теперь все хорошо. Как себя чувствуешь?

– Очень слабой. И… вообще-то, все ужасно… – Она судорожно вздохнула. – Магнус, я же своей магией людей убила…

Взрыв унес жизни более двухсот человек – кто-то умер сразу, кто-то потом. Но сообщать Люции эти горестные цифры определенно не стоило.

– Никто не осуждает тебя, – сказал он. – Ты сделала то, что было необходимо. Без этого мы не смогли бы победить и погибли бы. Так что на тебе никакой вины нет.

– Он тоже мне так говорил… Что я ни в чем не виновата.

Взгляд Магнуса сразу стал пристальным.

– Он – это кто?

– Никто. – Она сжала губы и отвела взгляд.

– Люция, кто такой Алексиус?

Люция вновь повернула к нему голову, и теперь глаза у нее были круглые.

– Откуда ты знаешь его имя?

– Мне сказали, что ты шептала его во сне, – ответил Магнус, сам чувствуя, как зашевелилось внутри что-то темное. И весьма неприятное.

– Алексиус… он… – Люция мотнула головой. – Никто. Просто сон. И не более.

Прежде чем Магнус успел еще о чем-либо спросить, дверь скрипнула и вошла королева. Одна, без сопровождения.

Первым долгом она улыбнулась сыну:

– Я зашла взглянуть, как наша Люция. Быть может… – Тут она ахнула и в несколько быстрых шагов оказалась подле кровати. – Люция, деточка! Слава богине, ты к нам вернулась!

Горе на лице принцессы уступило место холоду.

– С ума сойти, – сказала она. – Вот это приветствие! Я, должно быть, на пороге смерти была, раз ты так расчувствовалась!

Королева вздрогнула.

– Наверное, я это заслужила, – проговорила она.

– Приношу извинения, матушка. – Люция побледнела. – Я… я совсем не собиралась язвить. Прости. Как-то само собой выскочило…

– Все к лучшему, деточка. Чувства нужно высказывать. Не стоит держать в себе. – Королева присела на край постели, уже полностью владея собой. – Ты помнишь прошлый раз, когда пробуждалась от сна? Такое ведь и прежде случалось.

Магнус быстро посмотрел на нее:

– Вот как?

Мать кивнула:

– При мне – дважды. Увы, это длится всего минуты, после чего она снова погружается в сон.

– Почему ты не рассказывала мне об этом? – сердито и резко спросил Магнус.

– Потому, – терпеливо проговорила королева, повернувшись к нему, – что это лишь разочаровало бы тебя. Я же знаю, как глубоко ты привязан к сестре.

Что-то в ее тоне заставило его насторожиться. Знала ли она, подобно Люции, его невеселую тайну?

Вот бы все начать с чистого листа. Вернуться к тем временам, когда между ними все было гораздо проще. Начать заново…

Но это невозможно.

– Я не помню никаких пробуждений, – с усилием принимая сидячее положение, ответила Люция.

– Все равно ты должна была рассказать мне, матушка, – сквозь зубы проворчал Магнус. – Как и отцу.

– А потом принять на себя его гнев, когда она опять погрузится в сон? Нет уж, сынок. Не стоило ему говорить. Лучше посмотрим, как дело пойдет. Пока не уверимся, что на сей раз она останется с нами, – королю ни слова!

– Я ни за что снова не усну, – сказала Люция.

– Ступай. – Королева поднялась и сжала руки Магнуса. – Я сама позабочусь о дочери.

– Но, матушка…

– Ступай, – твердо повторила она. – И смотри, без моего ведома не говори королю!

Несмотря на злость, Магнус понимал, почему мать скрыла от него такие важные известия. Он и сам сделал бы то же, чтобы защитить Люцию.

– Ладно, – по-прежнему сквозь зубы выговорил он. – Но я вернусь.

– Конечно вернешься. Ты никогда не был способен надолго оставить ее. Она ведь единственная, кто небезразличен тебе.

На разорванной шрамом щеке задергалась жилка.

– Не так, матушка. Когда-то и ты была мне небезразлична. И я снова мог бы тебя полюбить, если бы ты мне только позволила.

От его слов глаза королевы подозрительно заблестели, но она лишь слегка кивнула ему. Магнус перевел взгляд на Люцию:

– Я скоро вернусь. Я тебе обещаю. Только… пожалуйста… не засыпай снова!

И он оставил их, как и велела ему королева.

Когда Люция как следует оценила убранство комнаты, у нее попросту дух захватило. По сравнению с аскетично обставленными чертогами лимерийского замка здешние покои выглядели сущим воплощением роскоши. Полы и стены переливались, словно инкрустированные дорогими металлами. Ветер, веявший в балконную дверь, вместо стылого и зябкого был теплым. Мягкая кровать под балдахином была обтянута заморскими тканями, красочными на вид и шелковистыми на ощупь. А белоснежные меховые покрывала оказались уютными и пушистыми, точно шкурка Ханы.