Повелитель душ - Луанн Райс

– Если бы обычные люди знали то, что мы знаем… Ты никогда об этом не думал, Джонни?

– По возможности, я стараюсь об этом не думать.

– Это как с акулами… Понимаешь меня?

– Что ты имеешь в виду?

– Люди даже не подозревают, сколько опасностей их подстерегает в воде: они не видят в глубине акул и думают, что их нет. Есть старая пословица о том, что акулы чаще всего нападают в десяти футах от берега… и многие думают, что это означает, что акулы нападают там, где все купаются.

Джон молчал, глядя на небо, которое только что прорезал луч маяка, осветивший низкие черные тучи. На небе не было ни одной звезды.

– Однако на самом деле это означает, что акулы повсюду, – сказал Билли.

– Я знаю.

– То же самое и с маньяками-убийцами. Все радуются, когда ловят кого-нибудь вроде Меррилла. Это позволяет людям вздохнуть с облегчением. Они думают, что если убийца будет казнен, они будут избавлены от всего таящегося в мире зла.

– Осторожно, ты высказываешь слишком либеральные для полицейского мысли.

– Я просто хочу сказать, что он лишь один из многих. Этих акул полно вокруг, только не все они попадаются.

– Да, ты прав… Ну, так значит, тебе ничего не известно о Вилле Хэррис?

Билли отрицательно покачал головой:

– Нет. А скажи мне: ты интересуешься этим ради Меррилла или ради той женщины?

– Не знаю, – честно ответил Джон.

Он пожал Билли руку на прощание и заметил мелькнувшее в его глазах беспокойство. Начали падать первые ледяные капли дождя. Они кололи и обжигали кожу, как маленькие острые льдинки. Джон направился к машине, но потом снова обернулся к Билли:

– Ты был когда-нибудь в Фэрхейвене?

Билли кивнул.

– Штат Массачусетс? Конечно. Я покупал там рыболовные снасти. Там есть замечательный маленький магазинчик неподалеку от лодочных мастерских. А почему ты спрашиваешь?

– Ты знаешь, где находится автозаправка «Тексако»?

Задавая этот вопрос, Джон, сам не зная почему, почувствовал сильное волнение. У него перехватило дыхание, и он с трудом проглотил вставший в горле комок. Он очень боялся услышать: «Неподалеку от прачечной самообслуживания, в районе торгового центра…»

– Понятия не имею, – пожал плечами Билли. – Если хочешь, я могу позвонить в Полицейское управление Фэрхейвена и спросить у них.

– Нет, спасибо, Билли, – ответил Джон. – Я сам попробую это узнать через справочную службу.

Билли помахал ему рукой на прощание и направился обратно в бар. Когда дверь открылась, изнутри вырвалась оглушительная музыка и донеслись громкие голоса. На несколько секунд глазам Джона открылась картина всего того, что происходило в баре. Он увидел со стороны толпу мужчин и женщин, пришедших в бар выпить, развлечься, найти себе пару. Взглянув на них, Джон вспомнил о Салли, потом о Терезе. Иногда, по пятницам, она тоже ходила с подругами в «Волшебное зелье».

Потом он подумал о Кейт Хэррис. Что она делала в этот вечер? Была ли она тоже сейчас в этом баре? Почему-то он был уверен, что нет.

Джон представил себе гостиницу «Восточный ветер», стоявшую на высоком крутом берегу. Сейчас там, должно быть, уже вовсю разыгралась стихия: ветер с океана принес дождь со снегом, и лучи маяка освещали низкие грозовые тучи и все выше вздымавшиеся белые волны.

Джон коснулся пальцами фотографии Виллы, все еще лежащей в его кармане, и холодный ветер, казалось, ворвался в самую его душу. Он подумал о Кейт Хэррис – незнакомке, так легко рассказавшей ему свою историю. Вероятно, ей нужно было кому-то довериться, поделиться своей болью. Джону в свое время это не удалось. В тот вечер, когда Билли попытался поговорить с ним о Терезе, он в ужасе отшатнулся, замкнулся в себе.

Вероятно, поделиться такой историей можно было только с тем, кто сам прошел через это. Супружеская измена была такой же интимной тайной, как и супружеская любовь. Свадьба, ночи, проведенные вместе, рождение ребенка, семейные праздники, собрания школьного комитета – все это неразрывно связывало супругов, делая их все ближе друг другу, и воспоминания об этом им предстояло пронести через всю жизнь.

Измена тоже была таким событием, которое не забывается никогда. Однако она не ранила бы так больно, если бы не было всего остального: семьи, прожитых вместе лет, любви, доверия и надежды. Без всего этого ее бы просто не было, как тени без света…

Они с Терезой так любили друг друга. В те времена, когда он еще учился в юридической школе, они жили в большом старом викторианском доме на бульваре Макартура и Джон ездил на занятия на велосипеде. Она часто сидела рядом или массировала ему плечи, когда он занимался дома, а он по выходным приносил ей завтрак в постель. Они были так неразлучны и так сильно нуждались друг в друге, что иногда она даже приходила на его занятия и терпеливо сидела на лекциях, только для того, чтобы все время быть рядом с ним.

Джону никогда даже в голову не приходило, что они могут расстаться. Трещина в их отношениях стала образовываться постепенно, совсем незаметно. С годами он стал менее внимателен к жене, воспринимая свой брак как нечто незыблемое и само собой разумеющееся. Из их отношений исчезла романтика, и они стали слишком прозаичными. Она заботилась о доме и детях, он содержал семью. Джона вполне устраивало такое положение дел. Тереза всю себя отдавала детям, и, благодаря ей, он мог допоздна пропадать на работе и с головой уходить в дела, уделяя семье меньше времени, чем должен был бы отец.

Что касается их сексуальной жизни, то ей могли бы позавидовать многие супружеские пары их маленького городка. Когда друзья полушутя обсуждали на вечеринках, каким образом им приходилось оживлять свои потускневшие со временем супружеские отношения, Джон и Тереза слушали эти разговоры с некоторым недоумением. Все это было им незнакомо, чтобы разжигать любовную страсть, им не нужны были ни порнофильмы, ни массажные масла, ни уик-энды в мотеле с ванной в виде сердца. Возможно, они занимались любовью не очень часто (кто-нибудь из них засыпал раньше, чем это могло бы начаться), но когда это происходило, весь мир переставал для них существовать.

По крайней мере, так было с Джоном. Тереза всегда сводила его с ума – ив первые годы их брака, когда она была такой молодой и стройной, и потом, после рождения детей, когда ее тело стало немного полнее. Ему все нравилось в ней: ее гладкая, нежная кожа, красивое лицо, сильные от тенниса руки, ее запах. Когда он вечером ложился в постель рядом и обнимал ее, сердце его готово было вырваться из груди. Он целовал ее в губы, и кровь начинала стучать у него в висках.

Будучи адвокатом, Джон зарабатывал на жизнь словами, составляя меморандумы и записки по делу, допрашивая свидетелей защиты и обвинения, выступая на суде с речью… Однако о своей любви он старался говорить Терезе не словами, а своим телом. Он часто вспоминал латинскую пословицу: «Cor ad cor loquitor». («Сердце говорит с сердцем».) Он думал, что Тереза испытывала то же самое. Он был уверен, что понимает ее чувства. Но, возможно, он ее вообще не знал.