Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны - Бен Макинтайр

Как это случается со всеми разведслужбами, КГБ нередко или принимал желаемое за действительное, или предавался фантазиям, когда реальность слишком уж путалась у него под ногами. Несколько человек из тех, кто попал в архивные папки, просто принадлежали к левому крылу, хотя и воспринимались как потенциальные просоветские деятели. Особенно плодотворной для вербовки почвой считалась кампания за ядерное разоружение. «Многие из них были самыми настоящими идеалистами, — отмечал Гордиевский, — и большинство их „оказывало помощь“ Советскому Союзу непреднамеренно». Каждому из людей, представлявших интерес для КГБ, присваивалось кодовое имя. Но это еще не делало их шпионами. Как это часто бывает в работе разведки, в политических папках содержалось огромное количество материалов, которые брались просто из газет и журналов, а потом уже обрабатывались сидевшими в Лондоне кагэбэшниками особым образом — так, чтобы они казались секретными и потому важными.

Однако было там одно досье, которое стояло особняком среди прочих. В картонной коробке лежало две папки: одна — толщиной страниц в триста, вторая — примерно вдвое тоньше. Они были обвязаны бечевкой и запечатаны пластилином. На папке значилось имя: Бут[27]. На обложке слово «агент» было перечеркнуто и поверх него было написано «негласный осведомитель». В декабре 1981 года Гордиевский взломал печать и впервые раскрыл эту папку. На первой странице обнаружилась официальная вводная запись: «Я, старший оперативный сотрудник, майор Петров Иван Алексеевич, настоящим завожу дело на агента Майкла Фута, гражданина Великобритании, и присваиваю ему псевдоним Бут».

Агент Бут был не кто иной, как досточтимый Майкл Фут, видный писатель и оратор, многолетний депутат парламента от левого крыла, лидер Лейбористской партии и политик, которому в случае, если бы на ближайших выборах победили лейбористы, предстояло сделаться премьер-министром Британии. Итак, лидер системной оппозиции Ее Величества оказался платным агентом КГБ.

И тут Гордиевский вспомнил, что еще в Дании Михаил Любимов рассказал ему однажды о том, как в 1960-х годах пытался охмурить одного подававшего надежды депутата парламента от Лейбористской партии. В своих мемуарах Любимов, роняя толстый намек, понятный всем посвященным, упоминал о лондонском пабе, где он производил вербовку, называя его «Любимов и Бут»[28]. Гордиевский знал, что Майкл Фут оправдал надежды, которые когда-то подавал, и стал одним из виднейших политиков в Британии. И в течение следующих пятнадцати минут, пока он просматривал папку, пульс его все учащался.

В политической истории Майкл Фут занимает особое место. В позднейшие годы он сделался всеобщим посмешищем, его даже глумливо звали Ворзелем Гаммиджем[29] за вечно растрепанный вид, спецовку, толстые очки и суковатую трость. Однако в течение двух десятилетий он оставался крупнейшей фигурой на левом фланге Лейбористской партии, утонченным писателем-интеллектуалом, искусным оратором и политиком с твердыми убеждениями. Он сделался оригинальнейшим из всех британских животных — национальным достоянием. Фут родился в 1913 году, карьеру начинал журналистом, работал в газете социалистов Tribune, а в 1945 году был избран в парламент. В правительство он впервые вошел в 1974 году, при Гарольде Вильсоне, согласившись стать министром труда и занятости. На выборах 1979 года лидера лейбористов Джеймса Каллагэна обошла Маргарет Тэтчер, и полтора года спустя тот вышел в отставку. 10 ноября 1980 года лидером Лейбористской партии был избран Фут. «Мои социалистические убеждения сейчас незыблемы»[30], — заявил он. Британия переживала глубокую рецессию. Тэтчер не пользовалась популярностью. Опросы общественного мнения показывали, что лейбористы вызывают гораздо большие симпатии у избирателей, опережая консерваторов на io процентов. Очередные всеобщие выборы должны были состояться в мае 1984 года, и представлялось весьма вероятным, что победителем из них выйдет Майкл Фут, после чего станет премьер-министром.

Обнародование папки с надписью «Бут» вмиг поставило бы жирный крест на этих перспективах.

Майор Петров явно обладал чувством юмора и, выбирая своему объекту кодовое имя, не удержался от каламбура Фут/ Бут — Foot/Boot[31]. Но остальное содержание папки было абсолютно серьезным. Там шаг за шагом описывалось, как развивались двадцатилетние отношения с Футом с конца 1940-х годов, когда в КГБ его сочли «прогрессивным». Во время первой встречи с Футом — в редакции Tribune — разыгрывавшие дипломатов кагэбэшники сунули ему в карман десятифунтовую банкноту (сегодняшними деньгами это было бы 250 фунтов). Он не возражал.

На одном из листов приводился список выплат Футу в разные годы. Это был типовой бланк — с датами, суммами платежей и фамилиями сотрудников, передававших деньги. Гордиевский просмотрел эти цифры и прикинул, что за 1960-е годы Фут получил от десяти до четырнадцати платежей, приблизительно от 100 до 150 фунтов каждый, в общей сложности около 1,5 тысяч, что в пересчете на сегодняшние деньги составило бы более 37 тысяч фунтов. На что именно шли эти деньги, непонятно. Позднее Любимов говорил Гордиевскому, что, как он подозревал, Фут «что-то прикарманивал», но все же депутат-лейборист не был корыстолюбцем, поэтому более вероятно, что деньги уходили на поддержку Tribune, которой вечно грозило разорение.

На другом листе обнаружился список сотрудников, курировавших агента Бута из лондонской резидентуры, причем значились и их настоящие, и кодовые имена. Гордиевский сразу же заметил Любимова, чье кодовое имя было Корин. «Я бегло проглядел список. Одной из моих целей было увидеть, есть ли там имена других знакомых мне людей, и выяснить, кто из сотрудников был способен манипулировать таким человеком». Был там и пятистраничный указатель, где перечислялись все люди, упомянутые Футом в его беседах с КГБ.

Встречи происходили приблизительно раз в месяц, часто в венгерском ресторане «Гей гусар» в Сохо. Каждое свидание старательно готовилось. Из Москвы заранее, за три дня, присылали план тем для обсуждения. После встречи отчет о том, как она прошла, читали сначала глава линии «ПР» в Лондоне, потом резидент, а затем они отправляли его в московский Центр. На каждом этапе оценивали, как развивается дело.

Гордиевский внимательно прочитал два-три таких отчета и бегло просмотрел еще пять-шесть. «Меня интересовали язык и стиль этих донесений и то, как они отражали характер отношений с агентом. Они превзошли мои ожидания. Отчеты не отличались каким-то творческим подходом, но они были грамотно составлены и хорошо написаны. Это были очень развитые отношения, полные взаимной симпатии и взаимного доверия. Стороны беседовали сердечно, с обилием подробностей, шел обмен ценной информацией». Особенно ловко курировал и финансировал Фута Любимов. «Михаил Петрович клал деньги в конверт, а конверт — ему в карман. Он обладал такими изящными манерами, что проделывал все это очень убедительно».