Противостояние II - Александр Раевский

когда у Серёги дома оказались. Леська с удовольствием согласилась пойти к нему в гости. Серёга открыл им с котёнком на плече. Котенок не сидел на месте и бродил по нему, поэтому Сережа помогал им раздеваться, кривясь на один бок. Леська сняла котика у него со спины, когда сама разделась, — он к тому времени уже на спину к Серёге перебрался, — и Серый повёл их в зал знакомиться с хозяйкой и с их гостьей с Дальнего Востока. Улыбался при этом почти непрерывно.

Красивая девушка эта их гостья. Кажется, Серёга её Мариной Михайловной назвал. Впрочем, неважно. Вот только взгляд её Юле не понравился. Чересчур внимательный и изучающий. Как будто она хотела что-то сказать, но так и не сказала.

Потом они втроём ушли на кухню, и Серый угощал их копчёной красной рыбой и бутербродами с икрой. Всё это привезла их гостья из Магадана. Вкусно, особенно свежая икра! Перекусили, попили чаю и пошли в Серёжкину комнату. Там включили музыку и забрались вчетвером, включая и рыжего котёнка, на широкую Серёгину тахту. Юля уговорила его показать Леське альбом для рисования.

Оказывается, с последнего раза в нём ещё добавилось рисунков. Он нарисовал кошку с котятами в корзине, потом отдельно рыжего котёнка у Томки на коленях. Томка на рисунке была одетой в халатик с футболкой под ним, но выглядела точь-в-точь такой же оживлённой и радостной, как в том сне. Юля сразу помрачнела, а Серёга заметил это и, не спрашивая ни о чём, обнял, прижал её к себе и даже в затылок поцеловал. Не было бы рядом Леськи он бы, наверно, в губы поцеловал, а так постеснялся.

Леська, конечно, тоже обалдела, когда увидела, КАК он рисует. А ещё больше её поразили два рисунка — обнажённая Лариса и тот рисунок, где Юлино лицо во время самого первого оргазма изображено. Причём этот рисунок произвёл на Леську даже более сильное впечатление, чем тот с Ларисой. У неё порозовели щёки, и она прикусила нижнюю губу. Первый признак того, что она разволновалась. Она потом ещё раз открыла альбом. Открыла только для того, чтобы снова взглянуть на тот рисунок. Зацепил он её.

Здорово день прошёл! Побесились, повисели по очереди на шведской стенке, Серёга показал им пару приёмов самообороны, потом даже по разику станцевали с ним. Потом сидели втроём на кушетке — втроём, потому что котёнок уснул у Серёги на письменном столе — и Серый играл для них на гитаре. Даже подпевать начали, когда он исполнял «Серёгу Санина». Юля эту песню много раз слышала. Папа её хорошо исполняет и поёт (он даже лично знаком с автором), но в этот раз всё было по-другому.

Почему-то ей казалось, что это песня про её Серёгу, и у неё тут же слёзы на глаза навернулись. Своими глазами видела она окрашенные нежно-розовым верхушки ёлок и встающее над туманным распадком солнце. Видела на широкой галечной отмели быстрой речушки искорёженные обломки алюминиевых крыльев самолёта, за штурвалом которого был Серёга, увидела сырую палатку в таёжном распадке, в которую ему уже не суждено вернуться, увидела хмурые и печальные лица его друзей, молча поднимающих алюминиевые кружки, и заплакала по-настоящему.

Леська тоже замолчала и взяла её за руку. Серёга допел куплет до конца и отложил гитару. Он сидел, подложив подушку под спину, опираясь о стену. Дотянулся до её руки — она сидела к нему боком, сложив ноги калачиком — потянул к себе, усадил с собой рядом, обеими руками обнял её плечи, прижал к себе и не отпускал, пока она окончательно не успокоилась. Потом оставил их с Леськой ненадолго, сходил на кухню и принёс оттуда рюмочку какой-то мутноватой жидкости. Оказалось, это валерьянка. Заставил её выпить.

Потом она сидела рядом с ним, прислонившись к его плечу, а он держал на коленках альбом и быстро рисовал Леську. Та уселась на краю кушетки, спустила ноги на пол и развернулась к ним всем телом, опираясь о кушетку правой рукой. Интересно было наблюдать за тем, как он рисует. Даже самой захотелось попробовать. Серёга пообещал научить.

Глава 17. Сон Юли. Снова американцы

17 ноября 1972 года

А ночью Юле приснилось продолжение того сна. Он начался с того, что она обнаружила себя в длинном коридоре какого-то здания стоящей перед светло-серой дверью с блестящими белым металлом цифрами 220 наверху. Краем глаза Юля заметила какое-то движение справа и повернула голову в ту сторону. Метрах в десяти от неё стояли и тихо беседовали две молодые девушки. Одна из них, стройная блондинка, с забранными кверху и прихваченными лентой пышными вьющимися волосами, образующими своеобразный плюмаж, стояла вполоборота спиной к ней в открытом дверном проёме какого-то помещения, в котором горел свет. Вторая, одетая в джинсовый костюм яркая шатенка, заметила, что на неё смотрят, тут же улыбнулась Юле и даже поклонилась ей. Её подруга тоже обернулась и повторила то же приветствие — лёгкий поклон и приветливая улыбка. Она ответно улыбнулась им, но вспомнила, кто и для чего её сюда позвал, и сделалась серьёзной.

Нажав дверную ручку, Юля открыла дверь и шагнула в знакомый короткий коридорчик. Из прошлого сна ей было известно, что первый проход налево ведёт в маленькую кухню, оборудованную небольшим холодильником, раковиной для мытья посуды и рабочим столом. Следующая дверь слева по проходу — это женский туалет. Напротив неё, с правой стороны коридорчика, туалет мужской. Прямо — главное помещение. Всё знакомо. Она здесь была и всё это уже видела.

А вот главное помещение, весь центр которого в прошлый раз занимал большой квадратный стол, очень изменилось. Большой квадратный стол, на котором лежали чертежи спутника, исчез. Вместо него в левом ближнем углу появился квадратный столик, с подносиком на нём. На подносике составлены треугольной в основании группой узкие и высокие бутылки с различными напитками, высокая стопа пластиковых стаканчиков и открывалка. Центр помещения занят сегодня как бы висящим в воздухе большим глобусом. Какой-либо ножки или оси, на которые этот глобус диаметром никак не меньше двух метров мог бы опираться, заметно не было.

В помещении горят только расположенные попарно на всех четырёх стенах светильники с непрозрачными плафонами белого, под стены, цвета. Они бросают снопы яркого света на потолок, отчего всё помещение оказалось погруженным в неяркий, рассеянный свет, не дающий теней. Это сделано для