Женщина его мечты - Лаурелин Макджи

Глубокий вдох. «Ты готова к тому, чтобы перевернуть собственный мир». Не слишком ли это дерзко? Нет, большинство женщин хотели снова встретиться с ним. Должно быть, он хорош в постели.

Энди вернулась к разговору с собой. «Будь готова. Замуруй свои стены сейчас, чтобы неожиданные оргазмы не угрожали обрушить их. Только секс. Только профессиональный секс между двумя людьми по обоюдному согласию и… Боже, разве профессиональный секс – это не проституция? Просто непрофессиональный секс между двумя коллегами». Да при одной мысли об этом ее лоно увлажнилось!

«Приготовь свое лоно, Энди Доусон! Это будет потрясающе». Чувствуя себя такой же успокоенной, как и ее сестра, – а это, прямо скажем, не так уж существенно, – Энди надела поверх своего наряда для соблазна легкий кардиган, позаимствованный у Лейси. С длинными рукавами, бледно-розовый, восхитительный… Его верхняя часть обтягивала ее, как корсет, а подол длиной до икр свободно спадал объемными складками. Но лучше всего то, что в нем не было душно в этот ранний летний бостонский вечер.

Энди решила потратиться на такси. При мысли о плате за него ее слегка подташнивало – особенно потому, что она намеревалась попросить шофера подождать, пока сделает свое дело. Но Энди не могла попросить Даррина подвезти ее и в этот раз. Да и объяснить боссу сестры, почему она так одета, будет очень непросто. К тому же, напомнила себе Энди, она зарабатывает бонусы к своей следующей зарплате. В любом случае девушка в ночной сорочке и кардигане едва ли сможет проехать в подземке, не будучи принятой за секс-работницу. Доступную секс-работницу, точнее. Когда Энди думала о том, на какие неприятности может нарваться, ее тошнило еще сильнее, чем при мысли о счете за такси. И она все еще не могла определиться, в чем же разница между той работой, которую она на себя взяла, и проституцией. Это лучше или хуже ее самопровозглашенного статуса сводни?

Впрочем, долго думать об этом Эндреа не стала. Она не замешкалась и тогда, когда, плюхнувшись на заднее сиденье такси, назвала шоферу адрес.

Когда они подъехали, она посмотрела на свое отражение в стекле и выглянула наружу на темные улицы Бостона. Энди вновь отпустила свое воображение на волю, и оно вернулось к винному бару. Энди запомнился не только поцелуй, хотя он стал кульминацией вечера. Было там еще кое-что – мимолетный взгляд Блейка, показавшийся ей теплым и сочувственным, несмотря на его самоуверенное поведение и эгоистичную натуру. Он заинтриговал Энди, и ее память снова и снова возвращалась к нему.

Она убедила себя, что человек, спасший ее в тот вечер, был аномалией. Что он не существовал где-то, а лишь в то короткое мгновение. Ей было бы интересно встречаться с ним. Не то чтобы она видела его после того вечера, но он мог прятаться где-то в теле ее босса, с которым она сталкивалась каждый день, внутри этого безнравственного самца, который постоянно доводил ее до безумия своей невыносимой личностью и неотразимостью. И как только можно столь магическим образом привязаться к человеку, чью шею ей до отчаяния хочется свернуть?

Сквернословие по поводу того, что у нее так и не было физической близости с Блейком в следующие после поцелуя недели, не помогало Энди забыть о влечении, которое она испытывала всякий раз, когда ее взор падал на его чресла. Но при мысли о встречах с человеком, который сам предложил себя, ей становилось нехорошо. Секс – хорошая штука, но это совсем не то же, что свидания. По сути, для Блейка Донована секс приводил к концу свиданий. Возможно, эта ее запланированная встреча поможет решить некоторые из их проблем, включая и прекращение электрических вспышек между ними, когда они оказывались вместе в одной комнате.

По крайней мере, встреча положит этому конец с его стороны. А вот удастся ли ей прогнать Блейка из своей головы, еще предстоит выяснить. Но почему она вдруг опечалилась при мысли о предстоящем обольщении?

Отогнав от себя эмоции, Энди вновь сосредоточилась на созерцании своего призрачного отражения в стекле такси. «Лейси права: я совсем на себя не похожа». Эндреа сняла кардиган и снова посмотрела на отражение. Все еще не она.

Прошло несколько мгновений, а Энди по-прежнему спорила с собой о том, хорошо поступает или плохо. Если она не будет чувствовать себя самой собой, то вся эта история окажется весьма сомнительной. Это хорошо. В таком случае еще возможно, что она уйдет отсюда с неповрежденными чувствами. «Плюс к этому у меня появятся недостающие части мозаики, с которыми я смогу работать». Это была главная причина, заставившая Энди делать это. Она должна это помнить. Хотя, по правде говоря, части мозаики Блейка падали на остальные его части, такие как руки, губы… На… нижнюю часть его тела.

Чем больше Энди думала об этом, тем сильнее становилось ее возбуждение. И она могла бы уже в открытую признаться, что этот человек свел ее с ума. Она была заворожена его телом с того мгновения, когда впервые его увидела. Только у нее никак не получалось примирить собственное желание с его уродливой личностью. Но теперь, когда Энди лучше узнала Блейка, она стала подумывать о том, что, возможно, ее определение слова «уродливый» было все же резковато для этого человека.

Как бы там ни было, Энди нравился собственный план обольщения. Не вступив с ним в физическую близость, она признала существование связи между ними. Наконец-то. Но превращая эту запоздалую связь в реальность и используя ее для того, чтобы заставить Блейка ответить на некоторые вопросы личного характера, что было для нее важно, Энди в практическом ключе использовала свое сексуальное влечение. Она была даже готова признать свою ответственность за эту близость. Таким образом, это было самым большим оправдывающим обстоятельством в ее жизни. Вторым по величине стало то, что она сделала с офисом Макса после того, как он ее уволил, однако оно по-прежнему превосходило все остальное. Но обольщение Блейка никак не может стать столь же чудовищным.

Или может?

Когда в дверь позвонили, щенок, спавший на коленях Блейка, заворочался, но не залаял. Вызвав звонком экономку, чтобы та открыла дверь, Блейк задумчиво посмотрел на щенка. Это действительно было хорошее животное – спокойное и приятное, и это были именно те качества, которые Донован хотел бы видеть в своей жене. Конечно, существо иногда сердилось или играло, но его это не тревожило. Это было даже мило. Это забавляло Блейка. И даже подкупало его.

Примерно как Дреа.

Черт, и почему только в нем вспыхнула такая привязанность?

К щенку, а не к женщине. Хотя, если уж быть честным, ко второй он тоже смог бы привязаться. Блейк оттолкнул от себя эту мысль. Куда безопаснее сосредоточиться на своей привязанности к четвероногому существу, чем к двуногой особе, которая в этот самый день отвергла его заигрывания.

По крайней мере, щенок не оттолкнул его. Быть может, именно поэтому Блейк все еще не избавился от него. И хотя он сказал Дреа о своем намерении сделать это, он не мог заставить себя исполнить свое обещание.

Звонок зазвонил снова. На этот раз Блейк поднял глаза на часы своего дедушки, висевшие в гостиной, и понял, что экономка ушла домой больше двух часов назад. Господи, шел уже десятый час вечера! Кто мог так поздно прийти к нему?