Первобытный инстинкт - Дина Аллен

В тот же миг на край ширмы, напомнив Джеральду о пережитой только что дикой скачке, черной бабочкой вспорхнул сетчатый чулок. Мгновение спустя к нему присоединился второй.

При виде чулок, – а особенно при мысли о том, что там, за ширмой, обнаженная Сью, – пенис его мгновенно налился силой и затвердел. Рот наполнился влагой. Господи, если я не остановлюсь, мысленно простонал Джеральд, то скоро начну истекать слюной – в буквальном смысле.

– Во что переодеваешься?

– Неважно.

Черта с два! Когда имеешь дело со Сью, это всегда важно.

К чулкам присоединились подвязки.

– Джеральд…

– Да? – дрожа от сладкого предвкушения, откликнулся он.

– Знаешь, может быть, тебе лучше сейчас уйти.

– Уйти?! – Сильнее поразить его она не могла. – Ты расстроена? Я был слишком…

– Нет-нет! Ты был восхитителен! Это было нечто!

– Тогда почему…

– Я хочу сохранить атмосферу фантазии. Джеральд едва не расхохотался, но вовремя подавил этот порыв. Она говорит серьезно, и смех ей не понравится. Но о какой «атмосфере» речь? Да, наряд Сью напомнил ему о Кэти; но любовью он занимался со Сью – живой, теплой, неотразимо сексуальной, – а не с какой-то бесплотной фантазией!

Нет, не фантазия заставила его член затвердеть, словно сталь. Не фантазия, а полные груди Сью и чудное местечко меж ее бедер. Костюм заинтриговал его, а игра добавила изюминку, – но только Сью, сама Сью сумела возбудить его и подарить ему неописуемое наслаждение.

Разумеется, ей он об этом не скажет. Подобные разговоры могут ввергнуть мужчину в большие неприятности. Так что остается последовать ее совету и отправиться домой, в роскошное и невыносимо скучное логово богача.

– Ладно. – Наклонившись, Джеральд подобрал с пола свою одежду. – Ты права, мне, пожалуй, надо вздремнуть. Ведь завтра рабочий день.

Рабочий, нерабочий – какая ему разница? Но стоит вспомнить, что Сью тоже завтра на работу. В первый раз. Нехорошо, если она опоздает или явится сонной и усталой.

– А завтра на работе ты будешь думать обо мне?

Целый день!

– Наверное, – с напускной беспечностью ответил Джеральд. – Ведь не каждый день я развлекаюсь с «французской горничной».

– А в Амстердаме? Ты наверняка ходил в квартал Красных фонарей.

Джеральд усмехнулся. Странные все-таки у нее представления, о его образе жизни!

– Жаль тебя разочаровывать, но я вообще никогда в жизни не занимался сексом с горничной.

Что ж, придется тебе довольствоваться «французской горничной» из Дербишира.

– Сью, все было великолепно, – мягко произнес Джеральд. – Правда. – Он не мог уйти, не сказав хотя бы этого.

– Тебе, кажется, и вправду понравилось. – В голосе ее появились мурлыкающие кошачьи нотки. – Очень рада, если так.

– Да, мне понравилось.

Чересчур мягко сказано! Но Джеральд опасался выдать себя неумеренными восторгами. Может быть, уже выдал? Но нет, Сью не поймет, что он чувствовал, – сравнивать то ей не с чем! Откуда ей знать, что от наслаждения он едва не лишился рассудка? Пусть думает, будто он кричит в голос всякий раз, когда кончает.

– Тогда, может быть, хочешь как-нибудь… повторить?

Слава Богу! Игра не окончена!

– Может быть.

– Когда?

Сейчас же! А если сейчас нельзя – при первой возможности!

– А ты когда бы хотела?

– Завтра вечером тебя устроит? Да!!!

– Да, кажется, я свободен. Давай договоримся на завтра, а если возникнут какие-то сложности, я дам тебе знать.

– Ладно. В это же время?

– Отлично. – Джеральд не мог поверить, что отвечает холодно, почти равнодушно, словно они договариваются кофе вместе выпить, а не отправиться в страну блаженства. – Тогда пока.

– Пока. Да, Джеральд, и спасибо тебе огромное, что помог мне попрактиковаться в искусстве обольщения!

– Рад помочь.

Ты не представляешь, как рад, добавил он про себя.

– Знаешь, я боялась, что ты не захочешь этим заниматься в комнате без занавесок, но, наверное, утонченных городских жителей, такие мелочи не смущают.

Джеральд заморгал и ошарашено уставился на окно. Дьявол и тысяча чертей, он о занавесках и не думал! Краска выступила на его щеках, когда Джеральд заметил, что окна выходят прямо на соседний дом. Интересно, соседи что-нибудь видели?

– При свечах, конечно, не много разглядишь, но мне кажется, незашторенные окна придают дополнительную изюминку, – продолжала Сью.

Да, пожалуй, согласился с ней Джеральд, чувствуя, как его вновь охватывает пламя. Придают, это точно. Благодаря Сью он еще кое-что узнал о себе – оказывается, в нем есть эксгибиционистская жилка!

Будь у Джеральда хоть капля разума, он немедленно порвал бы связь, сулящую столько неприятных открытий. Беда в том, что разума-то у него и не осталось. Весь, какой был, сгорел в пламени страсти.

– Мне нравятся окна без штор, – откликнулся он. – Значит, увидимся завтра в семь.

– Точно? Не отменишь в последний момент? – Не отменю.

Все утро Вайолетт не сиделось на месте: она ждала донесений Сью. Но подруга знакомилась со своими новыми обязанностями и была так погружена в работу, что Вайолетт не осмеливалась отрывать ее от дела. Она, конечно, мечтала о сладкой мести, но ни за что не стала бы портить подруге карьеру.

Итак, Вайолетт стиснула зубы и молчала. Подождем до перерыва на ланч, сказала она себе. А там я уведу Сью в забегаловку, от которой сослуживицы воротят нос, заявляя, что там «кормят на убой». Может, и так: но Вайолетт огромные порции пюре с подливкой напоминали о доме. А главное, там они со Сью смогут поболтать по душам, не опасаясь, что кто-нибудь из коллег их подслушает.

Наконец Сью объявила, что готова, передохнуть, и Вайолетт повела ее в свое любимое местечко. Сью по-прежнему расхаживала в кожаном пальто Джеральда: одно удовольствие на нее смотреть! Если планы Вайолетт сбудутся, скоро Джеральд и Сью разделят не только пальто…

Вайолетт ввела подругу в тесное полуподвальное помещение.

– Знаю, здесь не слишком шикарно, – заметила она. – Но я хочу услышать подробный отчет о прошедшем вечере, а сюда никто из нашего офиса не ходит, так что можешь говорить все, что хочешь.

– Почему это никто сюда не ходит? – Сью подозрительно огляделась. – Кто-нибудь отравился?

– Нет. Просто здесь кормят по-деревенски. – Она протянула Сью меню. – Взгляни, – как будто мы дома.