Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая

громко ругались между собой. Но между тем лавандовый и льняной король с улыбками — добрыми и красивыми — подняли за Ласлу свои горящие фужеры.

— Ты сумасшедший, — шепнула мне королева, подойдя и торопливо стаскивая меня с постамента.

— Еще какой, — улыбнулся ей я. — Надеюсь, ты довольна?

— Не удивляйся, если теперь тебя завалят просьбами написать какую-нибудь речь, — угрожающе сказала мне Ласла. — Причем завалят в прямом смысле этого слова, Ганс.

— Буду счастлив, — улыбнулся ей я. — Зато писать научусь.

А потом — когда кошки чуть прибрались и подмели буквально заваленный дорогим фарфором пол — мы отобедали, мило шутя, за одним столом с нашими гостями.

Ласла поступила удивительно гадски, помимо лавандовых короля и королевы пригласив трех королей-заговорщиков. Я пригласил всех кого хотел — как только чуть отошел от своей речи пришлось за каждым съездить лично и довести до стола за руку. как того требовал местный этикет.

Лавандовая принцесса заразительно и звонко смеялась надо всеми шутками, даже над несмешными, рисовый кронпринц обсуждал со мной тайком, какую бы речь ему толкнуть перед кизильной принцессой, братья-льняники, оказавшиеся теми еще шкодами, воровали у меня еду с тарелки и создавали при помощи магии разноцветные мыльные пузыри, брат Оди на все по-доброму улыбался. Королева же тихонько переговаривалась с лавандами, и совершенно игнорировала трех королей. Впрочем, когда мои личные гости чуть пресытились общением со мной, короли воровато пристроились рядом.

И, к моему удивлению, не с пустой болтовней пристроились и не с угрозами, а с деловыми предложениями. Мол — вот, мы давно хотели, но Ласла все не соглашалась… давай-ка мы тебе предложим, авось ты ей еще какую-нибудь речь толкнешь и она передумает. Итого к концу вечера Ласла получила большую-небольшую скидку на древесину, обещание партии лучшего деликатесного кофе в обмен на золото — коего у нас в Вадгарде тоже оказалось весьма много, и еще какое-какие мелкие, но приятные ништяки. А я получил пару приглашений в гости и много просьб о переписке.

Кажется, писать и читать нужно учиться в срочном порядке.

Ну и в конце-концов гости принялись расходиться. И Ласла вовсе не врала о грандиозном салюте. Я чуть не оглох от взрывов, а за разноцветными огнями не стало видно неба.

18. Горящее знамя

Когда я вошел в столовую — наутро после пира Ласла снова пригласила составить себе компанию за завтраком — меня тут же одарили сдержанными аплодисментами. Королева на этот раз сидела на своем стуле гораздо более расслабленно, закинув ногу на ногу, да и к тому же оделась не в платье, а в брючный костюм наподобие военной формы. Два ряда пуговиц, лампасы, цепочка от воротника к плечу, сапоги обхватывают стройные икры. Красота как она есть!

— Я говорила тебе уже об этом вчера, но повторюсь — твоя речь была просто нечто, — сказала она мне совершенно серьезно. — Пусть чуть затянуто на мой вкус, но зато как пламенно и ярко! Ты учился актерскому мастерству в своем мире?

— Причем здесь актерское мастерство? — похвала бальзамом легла на душу, заставив меня заулыбаться и поспешно подъехать к столу.

На этот раз вместо зайца на блюде красовался какой-то другой зверь, которого я так и не смог опознать. Впрочем, это могла оказаться какая-нибудь местная зверушка, которая у нас на Земле не встречалась. В общем тушка напоминала нечто наподобие ласки или куницы — вытянутое тельце скрутили колечком, в центр насыпали жареного риса с грибами и маленькими помидорками.

— Ну как же, — улыбнулась мне Ласла, отрезая себе кусок мяса. — Пусть твои слова о любви к Вадгарду для знающих людей и прозвучали слегка лицемерно, но… даже я сначала поверила в твою искренность. Твой напор так сбил меня с толку, что я, признаться, была поражена. Ты ведь всего три дня здесь… а говорил так, будто действительно пытался защитить что-то дорогое.

— Но это действительно было искренне!

Ох и задела меня Ласла этими словами, ох и задела. Задела до такой степени, что я даже решил возмутиться. Королева на это подняла голову и с непониманием на меня уставилась.

— Да нет, не может этого быть, — улыбнулась она мне как-то натянуто. — Не шути со мной так.

— Почему ты не веришь мне? — спросил я.

— Ну, во-первых, — Ласла откинулась на спинку и принялась загибать пальцы, — ты здесь всего три дня и знаешь совсем мало, лишь общие вещи. К тому же мы похитили тебя. Во-вторых, за эти три дня я почти каждый день угрожала тебе то жестокой расправой, то заточением, то еще чем-нибудь. В-третьих, придворные расценивают тебя как игрушку и делают что им в голову взбредет, не заботясь о твоих желаниях. В-четвертых, я сама множество раз заставляла тебя делать то, чего ты не хотел и то, что тебе не нравилось, заставляла всем врать и заниматься делами, которые тебе не интересны. В-пятых, ты…

— Притормози, — я весело ей улыбнулся. — Знаешь, с моей стороны все выглядит иначе!

— Да? — подняла бровь Ласла. — И как же. А ну-ка, просвети-ка меня, мой дорогой брат.

— Во-первых, — с веселой улыбкой начал я загибать пальцы в тон ей, — эти три дня стоили всей моей прошлой жизни вместе взятой. И не смотри на то, что я так плохо знаю ваш мир — я в него уже влюблен, честно говоря. Здесь все такое другое, такое интересное, такое привлекательное. Да боже мой, мне впервые хочется учиться! Во-вторых, твои нападки я прекрасно понимаю — я незнакомец, принесший с собой болезненные воспоминания. В третьих, Ласла, да я не против что они со мной играют! Мне не менее весело, чем им! К тому же я чувствую себя не игрушкой, а одним из игроков — тоже играю насколько могу. Это как с прятками — и в том, чтобы водить есть свое удовольствие, и в том, чтобы прятаться. Ну и в четвертых… а что я, собственно, должен был сидел на твоей шее безвозмездно? И кормили бы меня просто так, задарма? Да нет же, Ласла, ты сама не хотела, чтобы я был иждивенцем! И я этого не хотел и не хочу. Потому нагружай меня всем, чем только сможешь…

— Все, все, сдаюсь, убедил, — подняла руки Ласла. — Убедил, тьма тебя унеси.

— Однако, — продолжал я, — скажи-ка мне, я не натворил ничего плохого этим своим… выступлением?

— Напротив, ты сделал очень хорошее дело, которое никак не удавалось сделать нам, — обрадовала меня Ласла, отрезав еще кусок мяса и положив его мне на тарелку. — С одной стороны хорошо,