Только не ты - Лара Дивеева

Всем телом ощущаю его агонию.

Ему больно, но раненая голова – малая часть проблемы. Он горит в Аду зависимости от меня, в муках абсолютного бессилия.

Глаза закрыты, но он в сознании. Жизнь слишком немилосердна, чтобы позволить ему отключиться в такой момент. Я гадаю, каким будет его следующий шаг. Делаю ставку на грубость, он будет груб со мной. Иначе никак, ведь единственная альтернатива – благодарность. Но сказать «спасибо», попросить о помощи, показать обнажённые края страха – это для него хуже смерти. Зависимость от меня и признание собственной слабости – это цианистый калий для Гранда.

Поэтому он будет груб и требователен.

Я права в своих заключениях, даже более чем. Гранд ведёт себя отвратительно.

– И как, ты наигралась с моим членом, пока я был в отключке?

Я готова к его грубости, но меня всё равно потряхивает. Аж челюсти сводит от гнева.

– Дорвалась, да, Алёна? Легла рядом, подставила задницу.

Чтоб его…

Волна тошноты толкает меня обратно в ванную, даже не успеваю захлопнуть дверь. Меня выворачивает влажной пустотой, болезненными позывами, между которыми я вою от головной боли.

Жадно пью воду, умываюсь, разглядываю своё отражение в зеркале. Этот больной взгляд принадлежит незнакомке. Я не Алёна и не Алли, мне нужно новое имя, с которым я, возможно, умру.

Возвращаюсь в комнату.

Гранд либо спит, либо без сознания, в этот раз по-настоящему. Его рот приоткрыт, черты лица заострились. Дыхание хриплое.

Заснул под мои мучения, с+кин сын!

Скоро вернутся похитители, и Гранд будет беспомощным в их руках. Может, они снова его изобьют, и тогда он перестанет меня оскорблять. Будет молчать. Без сознания.

Я должна желать ему зла. Я хочу этого желать.

***

– Завяжи глаза!

От неожиданности я вздрогнула всем телом. В комнату зашёл водитель, внося запах перегара.

Я прислушалась к возне на кровати, к стонам Гранда. Водитель причиняет ему боль и смеётся от души.

– Гранд в критическом состоянии! – не выдержала я. – Ему срочно нужно в больницу! Скажите врачам, что нашли его на дороге, он ни о чём не знает и никого не видел.

Это крик души. Если Гранда отправят в больницу, тогда и у меня есть шанс спастись. Не хочу оставаться с ним наедине. Не хочу отвечать за его жизнь, намного приятнее будет снова желать ему смерти.

– Заткнись! – требует водитель. – Никаких больниц, Гранд уже оклемался! – С постели снова раздаётся стон, потом ругань Гранда, и водитель отвечает пьяным смехом.

– Чего мы ждём, если Гранд, как вы говорите, оклемался? Я выполнила свою часть сделки: он жив. Не причиняйте ему боль, подождите минутку – и он очнётся и заговорит. Отпустите меня!

– Ничего ты не выполнила! Гранд не в себе и выглядит хуже мертвеца, а он нужен нам адекватным.

– Гранд никогда и не был адекватным! – в отчаянии заорала я. Водитель схватил меня за плечо с такой силой, что я взвыла от боли. За спиной раздались бессвязные ругательства Гранда. – Вот! Слышите, как хорошо он ругается!

– Значит, так! – водитель дыхнул перегаром мне в лицо. – Твои претензии меня достали. Сделай так, чтобы Гранд говорил и выглядел нормально, и соображал тоже. У нас есть день, от силы два, а потом надо будет кое-кому его предъявить.

Водитель оттолкнул меня, и я плюхнулась в кресло.

– Подождите! Что вы принесли? Мне нужен бульон. – В моём голосе отчаяние и в мыслях тоже.

– Что?

– Бульон для Гранда.

– Хорошо, поищу.

– И сок. И одежду для него, хоть какую. Хоть трусы.

– На одежду не надейся, наслаждайся Грандом а ля натурель.

– Ещё лекарства нужны, обезболивающие. И соломинка для питья.

– Тебе тут что, санаторий?

Водитель посмеялся, обдал перегаром, но принёс всё, что смог найти в доме. Лекарств немного, но хоть что-то. Я выпила пару таблеток и расслабилась в кресле, жду эффекта.

Долго тишина не продлилась, потому что Александр пришёл в себя. Просыпался долго, мучительно и стонал. Вернее, выл. Не знаю, что с ним сделали в этот раз, но лучше ему от этого не стало.

Я раскрошила таблетки, смешала с соком и подошла ближе.

– Отвали! – прохрипел он. Лицо мокрое от испарины, в глазах кипит боль. – Найди себе другого питомца для развлечений!

Еле жив, а умудряется орать на меня. Хрипом. Где была его ярость, когда приходил водитель?! Может, и хорошо, что он не проснулся, нас бы обоих убили.

– Ты мне думать мешаешь своим воем! – прикрикнула на него. – Я бы из окна выпрыгнула, чтобы с тобой не сидеть, но окна заколотили на фиг. Так что имей совесть и прими таблетки!

Гранд зашипел в ответ, боль и ненависть в одном звуке.

– Зови их! – показывает на дверь.

– Они только что ушли! Испугались твоих угроз, не иначе! – Вздохнула, призывая себя к спокойствию. – Им нужно предъявить тебя кому-то в нормальном состоянии, а ты был без сознания и похож на труп. Мы с тобой ругались, потом мне стало плохо. Когда я вышла из туалета, ты был в отключке.

– Мне пришлось отключиться. Научись закрывать дверь в туалет! Вас что, в России вообще манерам не учат?

– Сохрани свой юмор для похитителей! Они хотят, чтоб ты стал адекватным, только вот беда: ты никогда таким и не был!

Ругаюсь на больного мужика, самой противно, а ему легче стало. Гранду нравится моя ненависть. Ему тошно от моей заботы и от своей слабости. А если я злюсь на него, то всё хорошо.

– Голова болит? – спрашиваю зло, но негромко. От крика обоим хуже.

– Мало болит, раз тебя слышу!

– Прими таблетки! Если повезёт, то отравишься.

– А ты ничего, кроме яда, и не предложишь.

Это становится игрой. Мы притворяемся, что я мучаю его, а он снисходит до общения со мной. Что в любой момент может соскочить с кровати и сбежать подальше от меня.

Муки его гордости в разы сильнее, чем боль от раненой головы.

– Ну, бл+, ты даёшь! – шипит, пытаясь проглотить раскрошенные таблетки. – Хоть бы сахара к яду подмешала, сиделка безрукая!

– А я тебе сейчас дам тортиком закусить. Пирожными заварными. Шоколадом швейцарским.

Гранд жадно глотает сок через соломинку. Сжимает зубы, бледнеет, но больше не стонет. Терпит.

Блаженная тишина длится всего минут двадцать.

Как только боль немного отступила, Гранд начал дёргаться. Слежу за ним исподтишка, не судороги ли. Нет, это он, блин, упражняется. Дёргает руками-ногами, садится, ёрзает по постели. Готовится к марафону, не иначе. Качается во все стороны из-за головокружения.