Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут - Хелен Браун

– СПИДом? – переспросил Филипп. – Да ты, наверное, шутишь!

– Ничего подобного. Конечно, их форма СПИДа отличается от человеческой, но среди городских котов уже настоящая эпидемия.

Лидия испуганно приоткрыла рот. С предсказаниями Джоффри трудно было спорить.

Джона крутил головой все быстрее и быстрее, чтобы успевать за мухой. Он даже слегка окосел. Я знала, что такими темпами ему скоро станет дурно. Но для котенка муха была крылатым драконом, и самоназначенный чемпион мира по укрощению домашних драконов не позволял себе обращать внимание на подобные мелочи.

– Жаль, что вы не взяли девочку, – вздохнул Джоффри, слизывая крошки с пальцев. – С ними проблем меньше.

– Звучит как-то по-сексистски, – заметила Лидия.

– Зато справедливо, – самодовольно ответил Джоффри.

Джона взвился в воздух и схватил муху зубами примерно в метре от пола. Все было проделано стремительно и элегантно. Ну кто не захочет жить с таким великолепным существом? Наверное, Джоффри просто завидует.

– Это голые факты, – сказал он, принимаясь за вторую чашку кофе.

– Ты сам живешь рядом с городом, и кошка у тебя довольно молодая, – напомнила я.

– Да, но она не любит гулять. Когда я открываю дверь, она отказывается выходить. К тому же она размером с тигра!

Шерстка Джоны блестела на солнце, пока наш питомец пытался привести муху в чувство. Та лежала на спине, вяло шевеля лапками. Это напомнило мне позу из йоги, которую я особенно не любила.

– Так что же теперь держать Джону в доме, если мы хотим, чтобы он дожил хотя бы до двух лет? – вздохнула я.

– Ночью его все равно нельзя выпускать – это незаконно, – ответил Джоффри, поглядывая на часы. – Кошки уничтожают дикую природу. И убивают опоссумов.

Ну вот опять… Если когда-нибудь между Австралией и Новой Зеландией и вспыхнет война, то исключительно из-за опоссумов. Этих коренных жителей маленького континента завезли к нам в тридцатых годах XIX века в надежде наладить торговлю мехом. Поскольку на новом месте не было ни хищников, способных ограничить популяцию сумчатых переселенцев, ни людей, испытывающих потребность заворачиваться в мех животных, опоссумы вскоре разбежались и начали активно размножаться. А заодно и уничтожать кустарники Новой Зеландии.

Короче говоря, если австралийцы сами попадут в аварию, только бы не сбить опоссума на дороге, то новозеландцы лишь покрепче вцепятся в руль и вдавят педаль газа. В Австралии убийство опоссума – преступление. У нас – повод открыть банку пива. Не то чтобы мы с Филиппом имели какое-то отношение к гибели этих сумчатых… Но вступать в дискуссию с Джоффри нам определенно не хотелось.

К тому же с точки зрения истребления Джону интересовали исключительно домашние драконы. Оттопырив губы на случай, если «дракон» вздумает кусаться, кот шумно захрустел мухой, изредка поглядывая вокруг: надо же убедиться, что его подвиг не остался незамеченным.

– Жестоко все время держать кошек дома, – заявила Лидия, относя чашки в раковину.

Хотя я недавно избавилась от последней дренажной трубки, сил по-прежнему не хватало, и она не торопилась доверить мне уборку. Неужели это я вырастила такую хозяйственную девочку?

– А выпускать их навстречу верной гибели не жестоко? – выпалил Джоффри.

Неудивительно, что, когда наш гость накинул куртку и вышел за дверь, я вздохнула с облегчением. Мы с Лидией переглянулись.

– В общем-то, он прав, – заметила я. – Джона действительно проживет дольше, если мы будем держать его дома.

– Но это все равно что держать его в тюрьме! – возразила дочка. – Представь, каково ему будет не гулять по траве!

Этот разговор начинал напоминать наши споры о Шри-Ланке.

– Будем выводить его на шлейке.

– Он ее ненавидит!

В итоге мы с девочками снова отправились в зоомагазин, где приобрели кошачий туннель, когтеточку и шарики для настольного тенниса, которые нужно было гонять по пластмассовому лабиринту («для тренировки мозгов»), маленькие мячики с колокольчиками, большие мячи с батарейками, которые периодически оживали сами собой, игрушечную мышку, пахнущую кошачьей мятой, и целый набор удочек. Дом превратился в игровую площадку для одного-единственного хвостатого ребенка.

Хотя меня не покидало чувство вины из-за того, что мы заперли свободолюбивого кота в четырех стенах, Джона с удовольствием ползал по туннелю и нападал на ни о чем не подозревающих прохожих. В центре туннеля обнаружилось отверстие, которое придавало ему сходство с подводной лодкой. Иногда Катарина таскала его по комнате, а Джона высовывал голову в дырку и любовался проплывающим мимо пейзажем.

– Думаю, пора, – вздохнула однажды Лидия, закутываясь в новый бордовый шарф. – Мне тут делать больше нечего.

Мы обе знали, что она имеет в виду. Помимо того что Лидию совсем не радовал домашний арест Джоны, после операции прошло уже шесть недель, и все это время она была чудесной дочерью и сиделкой.

Теперь я могла ее отпустить.

Через неделю Лидия вновь спускалась по лестнице в белых одеждах. Цвет чистоты и мученичества, хотя второй пункт вряд ли успокаивал встревоженных родителей. В тайских хлопковых штанах и шали, она выглядела как хиппи, случайно забредший в бутик. Я понимала, что должна уважать ее выбор, куда бы тот ни завел мою дочь.

Чувствуя, что Лидия нас покидает, Джона накручивал восьмерки у нее в ногах и безостановочно мяукал. Дочка взяла кота на руки и поцеловала в нос, пока Филипп относил ее рюкзак в багажник – не слишком сложная задача, если учесть, что она брала на Шри-Ланку только шарф, ароматическую свечу для монаха и подарки для монахинь и сирот. Я боком забралась на переднее сиденье, чувствуя себя большим крабом. Да, садиться и вылезать из машины по-прежнему было непросто.

Лидия устроилась сзади. Она в который раз заверила нас, что монах встретит ее в аэропорту Коломбо[18]и отвезет в монастырь. Им придется проехать через несколько контрольно-пропускных пунктов, но на Шри-Ланке с монахами и монахинями обращаются очень почтительно. В маленьком поселении в горах она будет в безопасности.

– Не волнуйся, – сказала Лидия. – Я приеду на свадьбу Роба.

До нее оставалось три месяца. Достаточно времени, чтобы вдоволь помедитировать на скалах.

Мы ехали молча, но в этом молчании не было злости или обиды. К худу ли, к добру ли, но я смирилась с тем, что мое мнение в этом вопросе не имеет веса, хотя и продолжала тревожиться из-за опасностей, о которых дочь пребывала в блаженном неведении.

Лидия не выказывала ни малейшего интереса к гражданской войне на Шри-Ланке или бедственному положению тамильских сепаратистов. Я нашла несколько книжек на эту тему, но она к ним даже не притронулась. В голове у меня все время прокручивались кадры из старых телешоу: вот Лидию похищают, вот ее берут в заложники террористы… Я отчаянно пыталась нажать на паузу. Поздно было переубеждать дочь или рассказывать о том, что военные силы Шри-Ланки только что захватили важную морскую базу «Тамильских тигров» в Видатталтиве на севере.