Таинственный сад - Фрэнсис Элиза Ходгстон Бернетт

На этот раз Бен, казалось, на самом деле перескочит через стену, – до того он был взбешен.

– Ах ты, гадкая девчонка! – воскликнул он, глядя вниз на нее. – Сваливает всю вину на малиновку, будто она и без того не проказница! Она указала тебе дорогу! Она! Ах ты, маленькая… – Следующая фраза вырвалась у него почти невольно, потому что он сгорал от любопытства: – Как это ты сюда попала?

– Это малиновка показала мне дорогу! – упрямо заявила она. – Она сама не знала, что она это делает, но она все-таки указала… Я не могу рассказывать вам отсюда, когда вы мне грозите кулаком.

Он вдруг перестал грозить ей, рот его полураскрылся, и он с изумлением глядел через голову Мери на что-то, приближавшееся к нему.

При первом звуке этого потока речи Колин был так поражен, что сидел и слушал, точно зачарованный, но скоро оправился и сделал повелительный знак Дикону.

– Вези меня туда! – приказал он. – Подвези меня совсем близко и остановись как раз напротив него!

Именно это зрелище, которое увидел Бен, и заставило его в изумлении открыть рот. Кресло на колесах, с роскошными подушками и пледами, которое двигалось по направлению к нему, скорее напоминало какую-нибудь королевскую колесницу, потому что в ней сидел маленький раджа, откинувшись назад, с царственно-повелительным выражением в больших глазах с темными ресницами и с гордо протянутой к нему худой белой рукой. Колесница остановилась как раз пред самым носом Бена; неудивительно, что рот его так и остался открытым.

– Ты знаешь, кто я? – спросил раджа.

А Бен все глядел; его покрасневшие старческие глаза были так устремлены на него, как будто он видел пред собою призрак. Он все глядел и глядел; в горле у него появился какой-то ком, и он не говорил ни слова.

– Ты знаешь, кто я? – еще более надменно спросил Колин. – Отвечай же!

Бен поднял свою мозолистую руку, провел ею по глазам, потом по лбу и ответил каким-то странным дрожащим голосом.

– Ты-то кто? – сказал он. – Знаю, знаю… Ведь с твоего лица глядят на меня глаза твоей матери… Господь ведает, как ты сюда забрался… Это ты – бедный калека!

Колин сразу забыл, что у него есть спина. Лицо его побагровело, и он сел совершенно прямо.

– Я не калека! – гневно крикнул он. – Неправда!

– Он не калека! – воскликнула Мери с негодованием. – У него нет шишки на спине даже с булавочную головку. Я видела, там ничего нет, ничего!

Бен снова провел рукою по лбу и опять стал глядеть, точно не мог наглядеться; у него дрожали руки, дрожали губы, дрожал голос. Он был бестактный старик и повторял только то, что слышал от других.

– Разве ты… разве у тебя не кривая спина? – сказал он хрипло.

– Нет! – крикнул Колин.

– И у тебя… ноги не кривые? – спросил Бен еще более хрипло.

Это уже было слишком. Вся сила, которую Колин тратил во время своих «припадков», вдруг волною поднялась в нем. Никогда еще его не обвиняли в том, что у него кривые ноги, даже шепотом, и наивная уверенность в существовании этих кривых ног, звучавшая в голосе Бена, это было больше, чем мог стерпеть раджа. Гнев и оскорбленная гордость заставили его забыть обо всем, кроме настоящего момента, пробудили в нем какую-то неведомую, почти сверхъестественную силу.

– Иди сюда! – крикнул он Дикону и начал срывать пледы со своих колен, чтобы выпутаться из них. – Иди сюда! Иди сюда! Сию минуту!

Дикон в секунду очутился подле него. Мери ахнула и почувствовала, что бледнеет.

– Он может это сделать! Он может! Может! – бормотала она про себя скороговоркой.

После непродолжительных напряженных усилий пледы были сброшены на землю, Дикон взял руку Колина, и его худые ноги высвободились… и стояли на траве. Колин стоял, стоял прямой, как стрела, и странно высокий, откинув назад голову, и его странные глаза метали молнии.

– Погляди на меня! – бросил он Бену. – Погляди же на меня, ты! Только погляди!

– Он такой же прямой, как я! – крикнул Дикон. – Он такой же прямой, как любой мальчик в Йоркшире!

То, что произошло с Беном, показалось Мери необыкновенно странным. Он вдруг закашлялся, всхлипнул, всплеснул руками, и по его морщинистым загорелым щекам вдруг потекли слезы.

– И лгут же люди! – вдруг выпалил он. – Ты худой, как щепка, и бледный, как привидение, но на тебе ни узелка нет! Из тебя еще выйдет человек, благослови тебя Господь!

Дикон крепко держал Колина под руку, но мальчик не выказывал усталости. Он стоял так же прямо и глядел в лицо Бена.

– Я – твой господин, когда здесь нет моего отца, – сказал он, – и ты должен мне повиноваться. Этот сад мой. Не смей говорить ни слова про него. Сойди с лестницы и пойди в длинную аллею; там тебя встретит мисс Мери и приведет сюда. Я хочу поговорить с тобой. Ты нам вовсе не нужен, но теперь придется доверить тебе тайну. Скорее же!

Угрюмое лицо Бена еще было мокро от слез, и он, казалось, не мог отвести глаз от худой, прямой фигуры Колина, стоявшего на ногах, с закинутой назад головой.

– О, мой мальчик! – прошептал он. И потом, как будто вдруг вспомнив что-то, почтительно дотронулся до своей шляпы и сказал: – Да, сэр! Слушаю! – послушно спустился с лестницы и исчез.

Когда голова Бена скрылась из виду, Колин обратился к Мери.

– Поди ему навстречу, – сказал он, и Мери бегом пустилась к калитке, скрытой под плющом.

Дикон зорко следил за Колином. На щеках его горели ярко-красные пятна, вид у него был удивительный, но он не выказывал и признаков усталости.

– Я могу стоять! – сказал он, все еще высоко держа голову, и сказал он это очень гордо.

– Я тебе говорил, что ты будешь стоять, как только перестанешь бояться, – ответил Дикон. – Ты и перестал бояться!

– Да, перестал, – подтвердил Колин.

Вдруг он вспомнил что-то, о чем ему рассказывала Мери.

– Ты умеешь делать чудеса? – резко спросил он.

Губы Дикона сложились в веселую улыбку.

– Ты сам делаешь чудеса, – сказал он. – Это вот тоже чудо… что все это появилось из-под земли. – И он тронул своим толстым сапогом группу цветов в траве.

– Я подойду вон к тому дереву, – сказал Колин, указывая на дерево, стоявшее в нескольких футах от него. – Я хочу стоять, когда Бен придет сюда; если мне захочется, я могу прислониться к дереву. Сяду я только тогда, когда сам захочу – не раньше; принеси плед с кресла!

Он дошел до дерева, и хотя Дикон поддерживал его под руку, шел очень уверенно. Когда он стал возле ствола, нельзя было сразу заметить, что он прислонился к нему; он держался так прямо, что казался высоким.

Когда Бен вошел в калитку, он увидел, что Колин стоит, и услышал, что Мери тихо бормочет что-то.