Мистерии янтарного края - Георгий Георгиевич Батура

одну из полок. И содрогнулся от неожиданности. В стеклянной трехлитровой банке, уже давно прикрытой пыльной крышкой, разрослась, заполнив все пространство внутри, огромная черно-серая плесень, какая-то гадко игольчатая, воздушная и как будто одушевленная. Понятно, что это совсем не тот испуг и не то чувство, но сразу же бросилось в глаза какое-то неприятное родство. Я сразу же вспомнил случай с заводским Давидом. Хорошо понимаю, что человеческое ухо это тоже завиток или спираль, и при этом «обросшая волосами», наподобие мха. Все подобные трезвые мысли были и у меня. Но разве об этом речь? Мистерия — это совсем другое.

И, наконец, последняя мистерия в моей жизни. Это уже действительно важно и далеко не так просто для понимания сути. Она, в отличие от только что описанных, стандартная, как и три заявленные ранее. И ее с полным основанием можно причислить к четвертой базовой мистерии, завершающей весь цикл духовного развития человека на земле. Но она — самая непередаваемая для словесной характеристики. При этом о ней тоже говорит Иисус в канонических Евангелиях.

Если еще раз обратиться к аналогии с чакрами йога, то следует пояснить, что очередная чакра после того, как над человеком «раскрывается Небо», вовсе не та, которая отвечает за мистерию Царства Небесного и даже не та, о которой пойдет сейчас речь, а другая — это аджня. Это слово переводится как «власть», ее называют иначе «третий глаз», так она расположена на уровне лба. Но она не проявляет своего раскрытия в виде какой-то явной мистерии. И только после нее следует чакра, ответственная за мистерию Царства Небесного. Но именно по причине того, что аджня себя не «афиширует», Иисус ее в порядок получения мистерий не включил, и в Евангелиях она не присутствует. Скорее всего, ее пробуждение начинается через какой-то период после получения человеком мистерии «расширения сердца», и далее она «зреет» исподволь не проявляя себя в открытом виде. Но уже ко времени получения человеком мистерии Царства Небесного и после этого, она явно дает о себе знать.

Как это происходит? Человек сам не осознаёт того, что при общении с другими людьми — в том случае, когда для него это очень важно — он обретает необъяснимую власть над личностью того человека, с кем разговаривает. В Лунь юе Конфуция эта способность человека обрисована очень четко, причем, она имеет свою историю начиная с династии Шан: именно там появляется этот иероглиф. И по этой причине ученики Конфуция так стремились приобрести то «знание», которым обладал их Учитель. Это давало человеку преимущество при служении на должности у того или иного князя. И если внимательно читать канонические Евангелия, то эту же способность можно заметить и у Иисуса.

Итак, четвертая стандартная мистерия. В иных мистериях всегда присутствует какое-то подобие земной жизни, здесь же — абсолютно никакого. Говорить просто не о чем, но при этом человек испытывает непередаваемое положительное состояние. Если это чувство все-таки попытаться описать, то можно сказать, что «я перестал существовать», или, «меня нет», или, что еще более парадоксально, «я — всё». В это время сам человек не существует, а существует какое-то Безграничное гармоничное Единство Вселенной. И всё это Единство — я. И это вовсе не знакомая нам Вселенная со всем ее многообразием, а какая-то Пустота этой Вселенной, или Ничто, пребывающее в абсолютном Покое.

«Мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не так как мир дает, Я даю вам» (Ин. 14:27) — говорит Иисус, и человек потом понимает, что эти его слова именно об этом. «Мир» — в смысле бесконечного внутреннего Покоя и отсутствия хоть какого-то внимания или мысли к чему угодно. И несмотря на кажущуюся холодность этого состояния, — так можно подумать, оценивая все эти слова со стороны, — такого абсолютно блаженного небытия человек никогда в своей жизни не испытывал. Даже во время единения со своей любимой женщиной. Это — то самое Высшее, на что способно наше «я», облеченное в земное тело.

Произошло это дома, в какой-то самый проходящий период моего земного функционирования, буквально почти «на ходу», в непрезентабельный момент. Главной моей мыслью после того, как я вернулся в земной мир, было осознание какого-то болезненного «раздвоения»: с одной стороны — это ощущение непередаваемого блаженства и невыполнимое желание его продлить, и, с другой — недоумение: как же я мог забыть «моего» Христа? Потом, обдумывая это событие, я ярко вспомнил слова из Евангелия от Иоанна, и мой внутренний мир опять пришел в равновесие: своего Христа я не предал.

Если текст Евангелия от Иоанна читает человек, который знаком с классическими Упанишадами Древней Индии, и если при этом такой человек имеет мистериальный опыт, описанный мной в этой книге, — в его голове обязательно выстроится логическая цепочка соответствий между двумя этими древними текстами.

«Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14:11). И если читатель вспомнит мое описание мистерии Царства Небесного, то согласится, что более точной краткой характеристики для этой мистерии не подобрать.

Но что означает эта мистерия в контексте главной таинственной терминологии Упанишад: сагуна-Брахман, ниргуна-Брахман? Единственно что могут сказать по этому поводу все средневековые философы Индии, это то, что сагуна — это Брахман «с качествами», а ниргуна — уже «без качеств». Но и одно, и другое — это Брахман. При этом все единодушно подтверждают истину Упанишад, что Брахман — это то изначальное, из чего вышло всё в этом и не этом мире, и что является единственным истоком видимого и невидимого Бытия.

Мы немного уточним эту терминологию философских трактатов Индии, чтобы нас не упрекнули в абсолютном невежестве. Термины сагуна-Брахман и ниргуна-Брахман, которые мы будем в дальнейшем использовать, ввел в оборот прославленный философ Индии Шанкара, создатель философии адвайта-веданта (недвойственное продолжение вед). В самих тестах Упанишад этих терминов нет. В Брихадараньяка упанишаде об этих «двух Брахманах» сказано следующее (Упанишады. Пер. с санскрита, исслед., коммент., и Приложение А.Я.Сыркина. Изд. 2-е, доп. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, с. [90]):

Поистине, существует два образа Брахмана: воплощенный и невоплощенный, смертный и бессмертный, неподвижный и двигающийся, существующий и истинный.

В соответствии с текстами Шанкары «воплощенный» — это сагуна-Брахман, а «невоплощенный» — ниргуна. Древние составители Упанишад получали аналогичный мистериальный опыт. И отличие их текстов заключалось только в том, что сами они не знали, как и почему это у них происходит. Они не осознавали последовательных этапов своего конкретного духовного пути, благодаря которому их буквально «накрывали» эти состояния: вот это — сагуна-Брахман,