Эхопраксия - Питер Уоттс

— Умные монстрики, — слишком громко ответила Сенгупта (Брюкс нервно посмотрел сквозь дырчатый пол). — На твоем месте я сделала бы пару крестов.

— Без толку. У них в голове встроены лекарственные насосы. Антиевклидики.

— Все меняется исходник. Адаптируйся или умри, — Сенгупта по-птичьи склонила голову. — Я не знаю откуда она взялась. Но работаю над этим. Вообще не верю ей мне не нравится даже как она двигается.

«Мне тоже», — подумал Брюкс.

— Может ее друзья нам подскажут, — сказала Сенгупта.

— Какие друзья?

— Те от которых она сбежала. Я их ищу и — эй ты же у нас крупный биолог да? На конференции ездишь и все такое?

— Был на одной или двух. Я не настолько крупный ученый.

По большей части, он посещал конференции по вирту: гранты были не столь велики, чтобы перемещать реальную биомассу по планете. К тому же последнее время коллеги были совсем не рады его видеть.

— На эту стоило съездить, — Сенгупта закусила губу и вывела архивное видео на стену.

Стандартная запись с плавающей камеры: типичный зал самой типичной конференции. Ракши отключила звук, но вид был более чем знакомый. Первый ряд для профессуры, своими одеяниями больше напоминавшей термохромную и многосоставную скульптуру из плоти; аспиранты в галстуках и блейзерах из самой унылой синтетики. В маленьком загоне сбоку стояла пара десятков телеопов, похожих то ли на огромных палочников, то ли на спаривающиеся шахматные фигуры, — сдаваемые внаем механические раковины для призраков тех, кто не смог раскошелиться на самолет.

Выступающий стоял на самой обычной сцене. За ним возвышался стандартный флеш-экран, на котором вращалась корпоративная голограмма, напоминая собравшимся, где они и на чьи деньги банкет:

«Файзерфарм» представляет:

22-я биеннале, Мемориальная конференция

по синтетической и виртуальной биологии

имени Д. Крейга Вентера

— Не моя тема, на самом деле, — признал Брюкс. — Я больше по…

— Вот! — каркнула Сенгупта и приостановила запись.

Сначала он не мог понять, что она имеет в виду. Мужчина за кафедрой, застывший посреди движения, махнул рукой в сторону матрицы из портретов, маячивших за его спиной на экране. Обыкновенная, моментально замыливающая глаз групповая диорама, заразившая академические презентации по всему миру: «Я бы хотел воспользоваться возможностью и поблагодарить всех тех замечательных людей, которые помогали мне в исследовании, потому что я никогда — слышите, суки, — никогда не поставлю их в соавторы».

А потом Брюкс присмотрелся, и у него слегка заныло в желудке.

Там были не сотрудники, а объекты исследования.

Он чуть ли не по пунктам мог перечислить все признаки вампиризма: бледность, лицевая аллометрия, углы скул и мандибул. И глаза: боже, эти глаза. Изображение, пропущенное через три поколения, копия с дубликата изначальной картинки, часть лиц деградировала до кучки темных пикселей, но даже при этом от одного взгляда на них по позвоночнику бежали холодные мурашки.

Дай время — и Брюкс мог все спокойно разложить по полочкам. Но спинной мозг все равно сжимал яйца за миллисекунды до того, как серое вещество говорило в чем дело.

«Зловещая долина на стероидах», — подумал Дэн.

Только сейчас он заметил текст, сверкавший перед кафедрой — миниатюрную инфу по докладу: «Паглиньо Р. Д., Гарвард. „Доказательства эвристической обработки изображений в сетчатке вампиров“».

Сенгупта побарабанила пальцами, скормила таракану наводку:

— Второй ряд третья колонка.

Лицо Валери. О да.

— Специально делают так чтобы их было сложно отследить, — пожаловалась Ракши. — Постоянно меняют идентификационные коды перевозят с места на место. Постоянно «закрытая информация» и «ошибка файла» и «не можем позволить фронту освобождения вампиров узнать где наши псарни» но теперь я ее достала у меня есть первый кусок пазла.

Вампирша Валери. Лабораторная крыса Валери. Пустынный демон Валери, повелительница умертвий, выжигающая все на своем пути армия в одном лице. И Ракши ее достала.

— Удачи, — сказал Брюкс.

Но пилот уже вызвала очередное окошко, список имен и филиалов. Похоже, докладчики и участники. Некоторые были отмечены флажками. Брюкс прищурился, ища связь между подсвеченными именами.

Вот оно! Постоянное учреждение: институт Саймона Фрезера.

— У нее есть друзья, — почти про себя пробормотала Сенгупта. — И похоже она от них сбежала. Уверена они хотят ее вернуть.

* * *

Реальность не исчезает, если вы перестаете в нее верить[15].

Филип К. Дик

Джим Мур танцевал.

Не было площадки или партнерши, даже зрителей — рока Брюкс не вскарабкался в Центральный узел. На командной палубе царила непривычная тишина: никакого топота, щелчков языком или стаккатных раскатистых ругательств, которые изрыгала Сенгупта, когда система или интерфейс видели что-то не так, как она. Мур был совсем один в захламленном помещении, прыгал с кучи грузовых кубов, отскакивал от случайной поверхности и приземлялся на палубу буквально на долю секунды, приняв идеальный полуприсед, прежде чем снова взвиться в воздух. Одна его рука была крепко прижата к груди, другая била невидимого парт…

«Противника», — понял Брюкс. Эти удары раскрытой ладонью по воздуху и пятка, которая с хрустом врезалась в подвернувшуюся переборку, — боевые движения. Правда, Дэн понятия не имел, сражается полковник с виртуальным партнером в КонСенсусе или представляет его по старинке.

Танцующий воин зацепился за свободную петлю грузовой паутины, свисавшую с решетки, оперся ногами о переборку: Мур стал похож на человеческий трипод, распластанный на стене трехногим пауком. Теперь Брюкс смог ясно разглядеть его лицо: полковник даже не запыхался.

— Хорошо двигаешься, — заметил Дэн.

Солдат посмотрел сквозь него и безмолвно поднял ногу, медленно вращаясь в петле, как мельница на слабом ветру.

— Э…

— Тише.

Брюкс подпрыгнул, когда на его плечо опустилась рука.

— На твоем месте я бы его не будила, — тихо сказала Лианна.

— Он спит? — Дэн снова взглянул на потолок.

Мур вращался все быстрее: голову наклонил вперед ноги расставил в стороны, петля все сильнее затягивалась между человеком и металлом. В следующее мгновение полковник снова оказался в воздухе.

— Разумеется. — После утвердительного кивка дреды синтета еле заметно покачивались на голове, — Не поняла, ты сам разве бодрствуешь, когда тренируешься? Тебе не скучно?