Успеть до полуночи - Рекс Тодхантер Стаут

– Разумеется, нет! – резко произнес Хансен. – Откуда нам знать, что бумажник именно тот? Нет, конечно.

За спиной у него послышалось:

– Похож.

Гертруда Фрейзи решила прийти на помощь. Роуклифф взял ее под локоть, чтобы усадить на место, но не тут-то было.

– Выглядит в точности как тот!

– Ладно, – произнес Кремер. – Я не прошу давать показания под присягой, но сказать, похож он или нет на бумажник, который Далманн достал из кармана в тот вечер, вы можете? Спрашиваю вас, мистер Хансен.

– Не знаю. Я там не присутствовал. Как и мистер Бафф.

– О-о! – Кремер не смутился, даже инспектор не может удержать в голове все подробности. – Вы, мистер О’Гарро? Вопрос вы слышали.

– Похож, – ответил О’Гарро.

– Мистер Хири?

– Похож. Он был у Ассы?

– В нагрудном кармане, – кивнул Кремер.

– Я так и знала! – воскликнула мисс Фрейзи. – Жулики! Мошенники! Я все время…

Роуклифф схватил ее за руку, и она, извернувшись, другой дала ему пощечину, и я взял себе на заметку, когда все закончится, отправить пожертвование Лиге женской природы. Тут заговорили все разом – кто-то кого-то спрашивал, кто-то заявлял, что хочет что-то сказать, но Кремер жестом остановил их:

– Все вы получите возможность высказаться еще до того, как уйдете отсюда. Тогда все расскажете. Сейчас оставайтесь на месте и ждите, пока вас не пригласят.

– Мы арестованы? – спросил Хэролд Роллинз, как всегда высокомерно.

– Нет. Вы задержаны как свидетели насильственной смерти человека. Если кто-то предпочитает арест, полицейские власти города пойдут тому навстречу. – Он оглянулся, поискал меня глазами, нашел. – Гудвин, за мной, – произнес он и направился к двери.

Я думал, мы идем в кабинет, но ошибся. Кремер велел мне сидеть в прихожей, хотя, впрочем, в кабинете ждать было бы негде. Там толпа экспертов изучала буквально каждый сантиметр, а в кресле Вулфа восседал Фриц, который наблюдал за происходящим. Вулфа не было. Через открытую дверь я смотрел, как Кремер уселся за моим столом и аккуратно упаковал бумажник в маленькую коробку. После чего отдал несколько распоряжений, вернулся ко мне и сказал:

– Вулф у себя, – и зашагал к лестнице.

Я последовал за ним.

Дверь у Вулфа была закрыта. Кремер, не потрудившись постучать, открыл ее и вошел. Плохие у него были манеры. Внизу, в кабинете, он, конечно, имел право командовать, поскольку там в его присутствии человек умер насильственной смертью, но не во всем же доме. Однако момент был не самый подходящий, чтобы зачитывать ему Билль о правах, и потому я молча вошел следом и закрыл дверь.

Вулф, по крайней мере, не лежал на кровати. Он сидел в большом кресле с книгой в руках, включив настольную лампу. При виде нас он положил книгу на стол, и, когда я придвинул стул для Кремера, то прочел название: «Опыты» Монтеня. Это была одна из тех книг, которые Вулф держал в своей комнате, так что он ничего не унес из кабинета и правосудию не препятствовал ни в коей мере.

– Когда вы ушли, он был мертв? – спросил Кремер.

– Да, сэр, – кивнул Вулф. – Я проверил.

– И сейчас он тоже мертв. – Кремер не шутил, а просто констатировал факт, затем отодвинулся на дюйм вместе со стулом, ковер сморщился. – Цианид. Подтверждения экспертов еще нет, но это цианид. Под диваном нашли смятый клочок бумаги. Туалетной. У вас в доме такой нет.

– Благодарю, – сказал сухо Вулф.

– Ну да, сам знаю. Вы этого не делали. Вы были со мной. Гудвин не был, но я за здравый смысл. На бумаге нашли остатки белого порошка. Когда капнули водой, запахло цианидом. От стакана, похоже, пахнет так же, но там примешивается запах напитка. – Он перевел взгляд на меня. – Сядь, Гудвин. Ты не знаешь, что он пил?

– Нет, – ответил я. – О’Гарро сказал, что «Перно», а еще – что видел, как Асса наливал из бутылки, когда его позвал Хансен. А когда…

– Черт побери! – заорал Кремер. – Тебе хватило наглости их опрашивать. Ты прекрасно знаешь…

– Чепуха! – отчетливо произнес я. – Я не задал ни одного вопроса. Он сказал это сам. И вечером, когда Асса пришел перед обедом, он тоже пил «Перно»… То есть скорее не пил, а махнул залпом. Сказал, это его вода.

– Он был здесь? Перед обедом?

– Точно. Если мистер Вулф не будет этого отрицать.

– Чего он хотел?

– Спросите у мистера Вулфа.

– Нет! – решительно заявил Вулф. – У меня каша в голове. Расскажи мистеру Кремеру все, что сказал Асса и сказал я. Все.

Я взял стул и сел, прикрыл на минутку глаза, чтобы привести мысли в порядок. Практика у меня давняя, но последние несколько часов заслонили собой какие-то детали, так что понадобилось время, чтобы восстановить картину. Восстановил, открыл глаза и отчитался. Закончив тем, как Асса сказал: «Хорошо» – и отбыл.

– Была бы магнитофонная запись, сравнил бы с ней с удовольствием, – закончил я. – Вопросы есть?

Вопросов не было. Кремер жевал сигару.

– Сходи в кабинет, – попросил он. – Возьми машинку и бумагу. Скажешь Стеббинсу, что это я велел, сядь где-нибудь и напечатай все это.

– Напечатать можно и позже, – ворчливо возразил Вулф, – когда мы тут закончим. Он мне нужен.

Кремер не стал настаивать, вынул изо рта сигару и сказал:

– А потом вы позвонили мне.

– Да. Как только мистер Асса ушел.

– Жалко, вы не рассказали об этом сразу. Асса был бы жив.

– Возможно.

Кремер повернулся к нему в изумлении:

– Бог ты мой, вы это признали?

– Я признáю все, что вы сочтете нужным. К сожалению, тогда, мистер Кремер, у меня были причины не рассказывать об этом, но теперь все изменилось. Не думал, что разочарование способно настолько глубоко ранить. Еще немного – и до костей. Если мистер Асса… если бы у него в кармане оказался еще и бумажник… Это слишком…

– Оказался.

– Кто оказался?

– Бумажник у него оказался. В нагрудном кармане. Опознан как тот самый, что был у Далманна. Не достоверно, но с большой долей вероятности. Листка с ответами нет.

Вулф проглотил ком в горле. Проглотил второй.

– Я унижен безмерно, мистер Кремер. Арестуйте убийцу. Меня можете запереть здесь, я только испорчу вам все дело. Дом – в вашем распоряжении.

И я, и Кремер слушали эти слова безо всякой жалости. Оба мы слишком хорошо знали Вулфа. Разумеется, обидно: он продумал отличный спектакль с собой в роли звезды, подготовил декорации, вышел на сцену, и все лишь ради того, чтобы одно из главных действующих лиц, возможно, злодей, упало замертво у него на глазах. Конечно, в этом было мало приятного, но ни я, ни Кремер были отнюдь не такие простаки, чтобы поверить в безмерное унижение – не было там ничего безмерного.