Как приручить герцогиню - Меган Фрэмптон

Домой он, как правило, возвращался избитый, нередко в крови, и вместе с Гриффом решал бесконечные деловые вопросы. Временами он недоумевал: неужели кто-то сам желает быть герцогом? Одна только бумажная работа может навсегда привить отвращение к титулу.

К его синякам и ссадинам Изабелл относилась уже спокойнее и не хлопотала над ним, как в первые дни.

Оказывается, ему и этого не хватало. Так можно было лишиться рассудка.

– Ты меня искал? – Судя по ее тону и удивленному взгляду, она уже что-то сказала, но он никак не отреагировал.

– Э… Да. – Только теперь Николас понял, что не умеет ухаживать за женщиной. Он понятия не имел, с чего начать. Все женщины, которых он знал раньше, не нуждались в уговорах и охотно делали все, что он хотел – просил ли он снять всю одежду или принести чашку чая.

Николас пришел в замешательство: он не знал, как с ней заговорить, что сказать.

– Я хотел узнать, – произнес он с трудом, – не хочешь ли ты покататься со мной в парке? Если, конечно, у тебя нет срочных дел. – Он с любопытством оглядел бальный зал. Стены были оклеены кремовыми обоями, через каждые шесть футов на них висели канделябры. Пол так блестел, что в нем можно было рассмотреть себя. Все выглядело так, словно бал можно было бы устроить уже сегодня вечером. На неопытный взгляд Николаса, дом был к этому полностью готов. Однако ему удалось утром подслушать разговор Изабелл с персоналом, из которого следовало, что работы еще непочатый край.

– Если желаешь, – ответила она.

Николас сделал несколько быстрых шагов и подошел к жене.

– Я не сказал, что требую этого, Изабелл. – Она была так близко, что он мог легко ее обнять. – Я спросил, есть ли у тебя желание покататься. Если нет, так и скажи.

Они стояли рядом, буравя друг друга глазами. Он изо всех сил подавлял желание подхватить ее, перебросить через плечо и унести в спальню, а она думала… нет, пожалуй, Николас не мог сказать, о чем она думала. Выражение ее лица было, как всегда, бесстрастным. Единственное, что сумел заметить Николас, – у нее еле заметно дергалась щека.

Он со всем вниманием всматривался в лицо жены, пытаясь угадать, что она чувствует, но тщетно. Или она вообще не способна чувствовать, или… Господи, с кем же он связался?

Прошел час или два (а на самом деле, всего несколько минут), прежде чем она, наконец, заговорила.

– Я с удовольствием покатаюсь в парке, Николас, если ты подождешь еще полчаса.

Ему захотелось плясать от радости. Ведь она сказала, чего хочет, и предложила внести изменение в его план. Вместо этого он поклонился, едва не стукнувшись лбом о ее лоб, и сообщил:

– Я вернусь через полчаса.

– Полчаса, – повторила она, уже отворачиваясь от мужа, чтобы вернуться к прерванному занятию.

– Зеленую амазонку, ваша светлость? – спросила Робинсон и, не дожидаясь ответа, стала вынимать из шкафа костюм.

– Нет. – Робинсон застыла. – Я хочу черную. – Изабелл получила ее несколько лет назад, когда умерла сестра ее отца. Амазонка была очень строгая – под стать цвету, но, как ни странно, явилась для Изабелл единственным светлым пятном за весь период траура. Она облегала ее тело, как вторая кожа, удивительно шла ей, заставляла чувствовать себя сильной, а не красивой, и была полностью лишена всех аляповатых деталей. Иными словами, она не была розовым платьем, сшитым специально для герцогини.

– Конечно. – Робинсон вытащила амазонку и встряхнула ее. – Желаете, чтобы я причесала вас иначе, ваша светлость? Чтобы прическа лучше подходила к наряду.

Изабелл взглянула на себя в зеркало. Ее волосы были уложены аккуратными локонами.

– Нет. Я не хочу заставлять герцога ждать. – Она установила срок – полчаса – и он истек. Она планировала закончить все дела раньше, но тут Робинсон сообщила, что возникла проблема с салфетками, потом пришла кухарка посоветоваться насчет закуски, вот время и прошло.

Изабелл в спешке собралась – ей так хотелось побыть с ним хотя бы немного, но все же ей было немного не по себе.

Нет, пожалуй, ей все же не стоит тревожиться по поводу того, что ему не нравится с ней целоваться. Он это доказал во все дни, последовавшие за их первым поцелуем. Теперь он торопливо рассказывал ей истории и затем переходил к поцелуям. Так ребенок спешит быстрее съесть обед, чтобы получить десерт. А ведь Николас уже давно вырос из детского возраста.

Изабелл могла точно сказать, что он мужчина до мозга костей. И та часть его тела, которую она не должна была замечать, будучи утонченной леди, но с которой должна была быть хорошо знакома, как жена, тоже реагировала на поцелуи. Изабелл это видела, хотя толком ничего об этой части не знала. А ей хотелось бы узнать. И как-то ее назвать. Она? Он?

– Если позволите, ваша светлость… – Робинсон жестом указала на платье Изабелл.

– Да, конечно. – Теперь она опоздает на встречу с ним, потому что думала о нем. А он… В общем, она идиотка.

Робинсон развязала шнуровку. Изабелл переступила через платье и стала ждать, пока горничная подготовит костюм.

Как много раз ей приходилось сдерживаться, чтобы не высказать вслух то, что у нее на уме. «Почему мы не делаем ничего больше?» Но она молчала, опасаясь услышать ответ, который ее убьет.

Каждый день, прожитый в этом доме, непостижимым образом развеивал густой флер ее воспитания. Всякий раз, приняв самостоятельное решение, Изабелл ощущала, что она вовсе не беспомощный, хотя и очень красивый цветок, которым ее вырастили.

Нет, она не решала математические задачи и не покоряла новые земли. Зато она составила список гостей и с пристрастием допросила кухарку, смогут ли они подать «ангелов на лошадях» – горячую закуску из устриц в шубе из бекона. Оказалось, что не смогут. Сейчас не сезон устриц.

– Ну вот, ваша светлость. – Она и не заметила, как оказалась полностью одетой. – Не забудьте шляпку.

– Спасибо. – Изабелл взглянула в зеркало. Черная шляпка была украшена черной кружевной лентой – единственное украшение всего ансамбля. Изабелл решила, что выглядит строго, почти грозно. Ей понравилось.

– Николас, извини, что заставила тебя ждать.

Николас обернулся, взглянул на спускающуюся по лестнице Изабелл и судорожно сглотнул. Приближающаяся к нему женщина совершенно не походила на ту, с которой он расстался полчаса назад. Она была одета во все черное, но при этом в ее облике не было ничего траурного. Пожалуй, наоборот. Она выглядела торжествующей, словно она собиралась мимоходом завоевать страну… или две, или отправить на эшафот пару-тройку закоренелых преступников. Не исключено, что она сама могла убить – яростным взглядом.

Видеть ее такой было, мягко говоря, непривычно, однако вовсе не неприятно. Очень даже впечатляющее зрелище.

Интересно, кого он пытается обмануть? Он бы посчитал ее привлекательной даже одетой в джутовый мешок.