Валентайн - Элизабет Уэтмор

Почему? Поттер проверяет фары: включает, выключает, включает снова. Людям надо как-то зарабатывать.

Это позор – что люди живут в палатках на голой земле. Компании должны больше заботиться о них.

Думаю, они делают всё, что могут в нынешних обстоятельствах. Сюда съезжается много народу, очень быстро.

Ерунда. Нефтяные компании не заботятся об этих людях, ты себя не обманывай. Кроме того – она ищет в сумке помаду и пудреницу, – тебя не тревожит то, что они здесь делают с землей?

Поттер нажимает на газ. Меня гораздо больше тревожило бы, если бы не мог принести вам с Алисой еду на стол, если бы не мог откладывать немного денег на тот случай, если наша дочь решит поступить в колледж, как её мама.

Корина проводит густо-красной помадой по нижней губе и осматривает зубы в зеркальце. Она думает о том, что на ней нет трусов. Кожа сиденья ласкова под коленями. Не гони, говорит она. Мы не хотим попасть в аварию.

Слушаюсь, Корина. Поттер включает радио, и оба закуривают. Дым выходит в окна, они проезжают мимо грузовичков с полными кузовами людей. Некоторые смотрят тебе в лицо. Некоторые отворачиваются, словно бегут от кого-то – от полиции, от бандитов, от жен и малолетних детей, оставленных дома в Галф-Шорсе или в Джексоне, в каком-то унылом городишке, где нет работы и никаких перспектив.

Они проезжают мимо рулонов колючей проволоки и штабелей стальных балок, лежащих у самой дороги. Впереди, за четверть мили от них, останавливается пикап, и на дорогу спрыгивают две женщины. Они стоят на обочине, отчаянно машут руками, подъезжает другой пикап, и они залезают в кузов. Мужчины встречают их веселыми криками. Корина хмурится и подсовывает ладони под колени. Подкладка юбки липнет к заду, бедра мокры от пота. Что сейчас делает Алиса? – думает она. Прыгает на животе у дедушки? У него несколько дней будет болеть.

Когда они подъезжают к Ментону, солнце горит уже над краем земли. Они останавливаются у складного стола над обрывом; внизу река – мелкий, ленивый Пекос. Год выдался засушливый – здесь не утонешь, как ни старайся. В рассеянном свете река цвета коры мескита; над головой розовеют перистые облака. Они по очереди уходят в кусты пописать. Каблуки Корины вязнут в песке, она громко хлопает в ладоши – отпугивает змей. Она понимает: глупо, что до сих пор не переобулась в сапоги; но с другой стороны, когда она выходит из-за кустов и широкая юбка колышется на ходу, Поттер присвистывает.

Приветствую, миссис Шепард. Девушка моей мечты.

Впервые за день, а может, и впервые за несколько недель на лице у Корины широкая улыбка. Привет, мистер Шепард.

После спокойного ужина – жареный цыпленок и пиво – они едут дальше на север. Ночь сгустилась, но по обеим сторонам шоссе горят факелы попутного газа. Поттер говорит, что в иные ночи можно доехать от Одессы до Эль-Пасо, ни разу не включив фары, – столько газа сжигают нефтяники. Светят не хуже солнца в западном Техасе.

Еще бы пахло не так противно, отвечает Корина. Хотела бы я знать, из чего он родился.

Сворачивают с шоссе на грунтовую дорогу к горам, и он выключает фары; вдалеке мерцают факелы. Поттер поглядывает на жену. Глаза её поблескивают в газовом свете, золотится веснушка на щеке, и он тихо запевает: «Фрэнки доброй девушкой была. Сотню за костюм Альберта заплатила. Это знают все – но скверно обошелся парень с милой». Он протягивает руку, трогает жену за колено, она вздрагивает. С тех пор как передали ребенка её отцу, они ни разу не прикоснулись друг к другу.

Корина накрывает его ладонь своей и поглаживает костяшку пальца. Ты со мной заигрываешь?

Поттер смеется. Ага, может быть. Немного.

Ну. Она глубоко задышала. Хорошо.

Он неожиданно сворачивает на другую грунтовую дорогу – эта уходит в пустыню. Несколько минут тряски, головы их качаются, как поплавки, а Поттер вглядывается в поперечные дорожки, узкие, почти как колея их автомобиля. Корина, подавшись вперед, смотрит в ветровое стекло. Куда мы едем?

Я помню где-то в этой стороне небольшой взгорок. С него хорошо смотреть, как восходят луна и звезды. Хочешь, остановимся, разомнем ноги?

Давай.

Через несколько минут он останавливается у мескитовой рощи. Место как будто приятное.

Они сидят в кузове, свесив ноги, курят, смотрят, как зажигаются первые звезды. Месяц – улыбка над краем земли; видно, как едет по пустыне поезд Берлигтон-Нордерн. Но он далеко, гудок его слышится, как тихий стон. Поттер спрыгивает, просовывает руку в пассажирское окно, и Корина слышит, что он открывает бардачок. Будем друг в друга стрелять? – говорит она.

Ха-ха. Шутница. Он возвращается с бутылкой бурбона, садится рядом, ставит бутылку между ног. Трогает носком землю. Много всего мог бы сказать он сейчас Корине, и она думает – не в первый раз – что могла бы, наверное, выйти за Уолтера Хендриксона, местного парня, научившегося писать песни кантри и зарабатывать на них.

Хотел бы, чтобы ты была счастливой, сидя дома, говорит Поттер.

Корина встает и делает несколько длинных шагов прочь от машины. Оборачивается – на лице ярость. Пошел ты к черту, Поттер.

У Поттера такой вид, словно он готов удрать в кусты. Может, ей посчастливится, и он упадет в заброшенный колодец или в гнездо гремучих змей.

Я тебе вот что скажу, Поттер. Единственное, что противнее мне, чем сидеть дома с Алисой, это чувствовать себя виноватой в том, что я этого не хочу. Голос у неё прерывается, она прижимает ко рту кулак. Она старается не заплакать и от этого злится еще больше.

Он отвинчивает крышку на бутылке, делает большой глоток, потом второй. Где-то в кустах подает голос куропатка. Кура-кура-кура! – отзывается другая. В небе падучие звезды, одна, еще одна… – и нет их. Он протягивает ей бутылку, Корина мотает головой и закуривает. Он наблюдает за ней минуту, потом встает и ставит бутылку в кузов. Берет жену за плечи. Корина – высокая дама, с формами, и все-таки почти на фут меньше мужа. Он пригибается и смотрит в её красивые глаза. Корина, прости.

Если бы он объявил себя сейчас советским шпионом, она удивилась бы не больше. Она никогда не извиняется, ни перед кем, ни за что, это один из ее недостатков, но и Поттер не из тех, кто будет рассыпаться в извинениях.

Корина трогает его щеку большой теплой ладонью. Такого не было у них уже много месяцев.

Поттер, когда ты летал над Японией, я целыми днями учила детей английскому языку, а потом с другими женщинами выезжала в поле и помогала загружать скот в вагоны. К ночи выжата, как тряпка – без сил, Поттер, едва жива. Даже грудь болела к концу дня. Но чувствовала себя сильной. А потом вы вернулись с войны, и надо было поскорее нас трахнуть и спровадить на кухню, как старых коров в коровник. Может быть, так и надо. Наверное, многие женщины довольны таким раскладом, а может, просто не так сволочатся, как я. Корина отходит от кузова на несколько шагов и поворачивается к мужу. Я люблю Алису. Она самое лучшее, что мы с тобой сделали в жизни. Но слышишь, Поттер, я потихоньку схожу с ума.