Грустный оптимизм счастливого поколения - Геннадий Козлов

Любимой едой щегла был чертополох. Он с жадностью набрасывался на колючую коробочку с семенами и через несколько секунд исчезал в облаке белого пуха, заполнявшем всю клетку. Съедал щегол только крошечные семечки, поэтому на одну кормежку требовалось более десятка коробочек. Каждую осень мы старались не пропустить время созревания чертополоха и сделать для щегла запас на зиму. Прожил щегол у нас лет семь и однажды исчез.

Мы долго грустили, прежде чем купили другого. Внешне он был совсем таким же и тоже скоро привык, но лапы я ему не повреждал и совсем ручным он так и не стал.

Урожай чертополоха в тот год в Поварове был особенно обильным, и мы с Вовой за один раз набили им целый тюфяк, который с трудом притащили в Москву. Сбор коробочек чертополоха – занятие не из приятных, поскольку все растение состоит из сплошных колючек. Но чего не сделаешь ради любимой птахи?

Новый щегол чертополоха, судя по всему, в глаза не видел, поэтому, когда мы засунули в клетку несколько коробочек, очень насторожился и на всякий случай отсел от них подальше. Мы все с интересом наблюдали за происходящим, ожидая прозрения. Но время шло, а интерес щегла к чертополоху не проявлялся. Тогда мы одну из коробочек вскрыли. Пух разлетелся по всей клетке. Щегол испуганно забился в самый дальний угол. Сначала дети, а потом и жена стали объяснять ему, какой чертополох вкусный, и уговаривать попробовать. Его непонятливость и нерешительность стали меня раздражать, и, чтобы ускорить развитие событий, я, поймав щегла, попытался засунуть семена прямо ему в клюв. В конце концов, измучив себя и птицу, мы бросили это бесполезное занятие. Кто бы мог подумать, что у птиц такие разные вкусы?

Тюфяк добытого с таким трудом чертополоха полностью утратил свою ценность. Встал вопрос, что с ним делать? Из-за огромных размеров его непросто было даже выбросить на помойку. С тех пор я остерегаюсь запасать что-либо в больших количествах впрок.

Второй щегол тоже прожил у нас несколько лет и улетел. Больше птиц мы решили не заводить, но начались разговоры о собаке. Это меня сильно насторожило, так как без машины с собакой было очень трудно ездить на дачу. Живя у метро, мы часто становились свидетелями жутких сцен запихивания псов в мешки и рюкзаки. Открыто провозить зверей в метро, как известно, не разрешается.

Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, я принес с работы рыжего котенка и, никому не говоря, выпустил его незаметно в квартире. Первым на котенка вышел сын, точнее, котенок на сына. При встрече он выгнулся дугой и пошел боком, от чего чуть не упал на скользком паркете. На изумленный возглас сына сбежалась вся семья, и с этого момента кот Вася стал всеобщим любимцем.

Он быстро вырос и стал проситься гулять. Первая прогулка оказалась для него не очень удачной, так как какой-то дворовый кот тут же загнал его на дерево, где Вася и просидел дотемна. Но постепенно кот мужал и осваивался во дворе. Теперь он уже проводил на улице большую часть времени. Когда Вика шла с работы, он всегда сидел на дереве у подъезда и, заметив ее издалека, сломя голову кидался к ней. Дома она давала ему замороженную рыбину, которую он тут же съедал и отправлялся на батарею греть живот. Отдохнув часок таким образом, Вася садился у входной двери и просился снова на улицу.

Уличная жизнь котов коротка. Однажды он не встретил Вику с работы. Наши поиски не дали результатов. Все, особенно дочка, были очень расстроены. Заводить другого котенка казалось предательством, и только через полгода мне с трудом удалось уговорить родных взять Васиного брата, только что появившегося на свет. Брат, правда, при ближайшем рассмотрении оказался кошкой Мусей, ставшей на двенадцать лет полноправной хозяйкой как в квартире, так и на даче. Она принесла нам пятьдесят котят.

Характер у Муси был очень строгий, и вся она была преисполнена кошачьего достоинства. Она не могла позволить себе лечь или сесть хоть чуточку неаккуратно. Все движения ее были изящны, точны и продуманны. Муся не только не была назойливой, но отличалась большим тактом и, я бы даже сказал, гордостью. Только Вика могла брать ее на руки, другим она разрешала разве что себя гладить. Особенно сложными отношения с Мусей были у меня. Я утопил примерно половину ее котят, которые не были привлекательными по своей окраске и могли остаться невостребованными. Муся это знала, и первые дни после родов я просто боялся, что она меня ночью загрызет.

Своих котят она воспитывала в большой строгости, и они, будучи беспородными, имели очень хорошую репутацию. Родственники и многие знакомые заказывали котят заранее.

В последнем помете у Муси родилась весьма необычная трехцветная кошка с длиннющей шерстью. Муся ее любила больше других, и мы решили оставить ее у себя, назвав Дафной в честь героини известного американского фильма. Вдвоем в большой дружбе кошки прожили примерно год, после чего Муся умерла, оставив нам в память о себе дочку.

Дафна оказалась и по характеру совсем не похожей на мать. Она ласковая и всегда готова предоставить себя для тисканья взрослым и детям. Лежит и сидит она как придется, но всегда живописно. Хвост ее просто великолепен, и не понятно, как это Муся нашла в Поварове такого красавца мужа. Дафна вся домашняя, от коготков до хвоста. Впервые попав на дачу, два дня она безвылазно провела под лавкой для обуви и когда, наконец, вышла на улицу, то пугалась каждой травинки и лягушки.

Муся же была защитницей дома и всегда зло шипела на подозрительных типов. Не баловала она и гостей, зорко наблюдая за их действиями. Особенно трогательной была ее забота о наших новорожденных внуках. Если ребенок, оставленный один в комнате, плакал, то Муся тут же подходила к нему и сначала пыталась успокоить, мягко урча, как на котят, а затем бежала на кухню звать на помощь жену или дочку.

С Дафной все иначе. Приезд к нам гостей приводит к исчезновению кошки на пару дней. Она забивается на антресоли и не кажет носа. Правда, тут есть некая избирательность, некоторые гости не пугают ее вовсе. Разобраться в таких тонкостях мне не под силу.

За все время своей жизни кошки у нас практически ничего не разбили, хотя лазили повсеместно. Еще со времен первого кота мы установили дома специальную доску, чтобы они могли на ней точить когти, не портя мебель и обои. Сейчас эта толстая доска процарапана больше чем до середины, и гости не верят, что кошкам такое под силу. Делая однажды ремонт, мы обнаружили-таки, что сильно изодраны обои за диваном. При этом сделано все было с большим умом, так что при стоящем на месте диване ничего не было заметно.

Первый кот страшно не любил ездить в метро и в электричке и всю дорогу жутко орал, так что было неудобно перед остальными пассажирами. Среди них всегда находилась какая-нибудь сердобольная гражданка, начинавшая нам читать нотации о жестоком обращении с животными и опасности нервных перегрузок для их здоровья. Поскольку в данном случае нервные перегрузки испытывались в основном нами, я в таких случаях просил попутчиков не беспокоиться, сообщая при этом, что везу кота топить, после чего никаких советов уже не было.

Самое трудное было донести кота от станции до дачи, тут он разрывал все корзинки и кошелки, расцарапывал наши руки, вырываясь изо всех сил. Мы носились за ним по всему лесу, пока наконец не обнаружили, что все это совершенно излишне, так как оставленный в покое кот спокойно шел с нами, как собачка. Это открытие сэкономило нам много сил и нервов. Мы стали брать кота с собой в лес и на прогулки, а женщины вообще видели в нем защитника. Категорически кот не подходил только близко к пруду (видимо, помня мою угрозу) и, когда мы купались, ждал нас в кустах поодаль.