Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - Константин Писаренко

Замысел группы Гучкова состоял в том, чтобы на перегоне между Чудово и Малой Вишерой остановить царский поезд по дороге в Ставку (в Могилев) или обратно в Петроград и при содействии сочувствующих, во-первых, генералов свиты, во-вторых, генералов Ставки, в-третьих, командующих фронтов вынудить Николая II отречься. Перекрыть железную дорогу и охранять конфиденциальные переговоры с монархом предстояло офицерам и нижним чинам гвардии запасного кавалерийского полка генерал-майора С.Г. Лившина, квартировавшего в аракчеевских казармах городка Кречевицы. Убеждать царя подчиниться воле народа вызвался командир Уссурийской дивизии полковник А.М. Крымов. В качестве весомого дополнительного аргумента рассматривалась всеобщая стачка рабочих, как минимум Петрограда и Москвы, провести которую надлежало Рабочей группе ЦВПК. Возглавлял ее меньшевик К.А. Гвоздев. Детали сего плана отразились в свидетельствах Гучкова в комиссии 1917 года и в беседе с Н.А. Базили в 1932-м, а также в после февральских откровений Крымова адвокату Н.Д. Соколову, тому самому масону из ВВНР.

Как видим, к свержению Романова готовились практически независимо друг от друга две организации – тайная и полулегальная. Вторая о партнере, похоже, ничего не ведала. Зато первая о напарнике имела неплохое представление, почему и могла при необходимости сыграть на опережение. Даже несмотря на потерю в новогоднюю ночь 1917-го покровителя. За ходатайство о помиловании убийц Распутина Николай II велел дяде, великому князю Николаю Михайловичу, уехать в новороссийское имение Грушевка (под Херсоном), что было весьма на руку Некрасову. Без санкции ссыльного патрона Орлов-Давыдов не даст отмашку Керенскому на мобилизацию социалистическими партиями столичного пролетариата. Но на консультации по телеграфу или телефону требовалось время, которым Некрасов и мог воспользоваться…

Между тем убийство Григория Распутина в ночь на 17 декабря 1916-го в особняке Феликса Юсупова не принесло ожидаемого эффекта. Николай II по-прежнему не собирался учитывать мнение парламентского большинства в лице «Прогрессивного блока». Почему великокняжеская фронда, отпраздновав «подвиг» «героев», быстро осознала бессмысленность их поступка и фактически смирилась с неизбежностью силовой акции, организуемой Гучковым. Если верить А.И. Деникину, служившему после Февраля начштаба у М.В. Алексеева, и генералу П.А. Половцову, изложившему в мемуарах откровения самого Гучкова, историческая встреча с императором в царском вагоне намечалась на первую половину или середину марта 1917-го. По свидетельству Крымова в пересказе Н.Д. Соколова, мероприятие откладывалось на месяц, до апреля, о чем генералы и думские лидеры условились на совещании в Петрограде 9 февраля. Возможно, на принятое ими решение как-то повлиял арест в ночь на 27 января всей Рабочей группы ЦВПК. А без гвоздевцев рассчитывать на всеобщую забастовку уже не приходилось…

Опять же «о заговорщицких планах Крымова» Некрасов прекрасно знал, и, следовательно, понимал, как мало времени у него осталось на упреждение сторонников конституционной монархии. Понимал он и то, что Орлов-Давыдов с Керенским подстрахуют Гучкова и в нужный час выведут сотни тысяч питерцев, москвичей и рабочих других городов на всероссийскую стачку. Увы, торжество истинной республики теперь целиком зависело от способности томского профессора рассчитать на основе создавшейся зимой 1917-го в России политической ситуации ту единственную комбинацию, что помешает Гучкову, Милюкову и иже с ними убрать Романова, не убирая Романовых.

Зачем Некрасову демонтаж династической монархии? Ответ несложен. Сегодня вы выпроводили на покой Николая II, а молодого регента с мальчиком-императором низвели до статуса марионеток, а завтра Милюков с Гучковым не справятся со своей миссией, обанкротятся, и у опальной августейшей семьи появится шанс на реванш. Конечно, Николай II или кто-то из ближайшей родни его не упустит… Потому проблему надо решить раз и навсегда, а вот как…

Нет, сам в президенты России Некрасов не метил. В управленческий талант Милюкова, Львова, Гучкова, и даже Керенского, неплохо изучив каждого за годы общения в Думе, нисколько не верил. Зато вариант с уважаемым в обществе генералом считал вполне перспективным. Кандидата приглядел заранее. Маниковского Алексея Алексеевича, генерала артиллерии, коменданта Кронштадта, с мая 1915-го начальника Главного артиллерийского управления. Удивительно, современники отзываются о нем практически единодушно: «идеальный начальник» (конструктор В.Г. Федоров), «блестящий выбор» (земской гласный Н.В. Савич), «запорожская голова» (журналист В.В. Шульгин). Человек, в кратчайшие сроки наладивший массовый выпуск снарядов и прочего боезапаса для «голодавшей» в первый год Великой войны русской армии. Честный, умный, смелый, сердечный, прекрасный управленец. Судя по всему, Некрасов не ошибался, Маниковский вполне соответствовал роли Спасителя России. Однако тем же интеллектуалам-современникам сделать аналогичный вывод, увы, духу не хватило.

Они и помыслить не смели о жизни без овеянной традицией и привычкой династии. Отсюда и все метания, шараханья и колебания семнадцатого года. Неслучайно Россию провозгласили республикой не 3 марта, а 1 сентября, и правительство трудилось не на постоянной основе, а на временной. У многих героев Февраля долго еще теплилась надежда на возвращение через Учредительное собрание к желанной модели – ответственному министерству при декоративном императоре из Романовых. Оттого все они очень долго сокрушались и сожалели о революции, совершенной «чернью, а не интеллигенцией», что опередила благородный дворцовый переворот примерно «на две недели».

Любопытен пассаж о «черни», под которой следует понимать вовсе не рабочий класс или мужиков-крестьян, а… солдатню. Ведь именно она помешала «прогрессивной» «интеллигенции» произвести тихо, без особого шума заветную рокировку августейших персон на троне. Кстати, о солдатне, то есть солдатах. Для рабочего или крестьянина судьба Романовых после лишения власти – вопрос не принципиальный. Продолжат жить в шикарных резиденциях и давать роскошные приемы и балы. Ну и ладно. Позиция, обусловленная тем, что стачка не является нарушением присяги. В отличие от военного бунта. Восставший рядовой или унтер автоматически ставит себя вне закона существующего режима. Подняв оружие против старой системы, обрести защиту от наказания он способен уже в рамках системы новой.

И тут имеется один нюанс. Для не «интеллигента» Романовы даже без полномочий все равно Романовы, царствующая династия. Продолжение службы под ними, вернее, под ответственным правительством при них небезопасно. Страшно! А вдруг со временем монархисты возродятся и отомстят всем вчерашним мятежникам. Единственный наиболее надежный щит от этого – республика. Потому изменившие раз присяге солдаты будут вынуждены выступить в ее поддержку и сражаться за нее до окончательной победы.

Итак, осталось понять, как добиться от нижних чинов петроградского гарнизона того самого разового неповиновения своим командирам. Решить проблему помогла всеобщая усталость от мировой войны, поражения на фронтах, неразбериха в тылу. Людям надоело воевать «за Дарданеллы» или за Сербию. Особенно после полной оккупации православного королевства австрийцами в декабре 1915-го. Разочарование становилось массовым, почти поголовным. Солдатская вера в правоту отцов-командиров и их главнокомандующего таяла день ото дня и зимой 1917-го достигла критической отметки. Переполнить чашу терпения могла любая… случайность. Например, общение с близкими по духу товарищами – питерскими рабочими.