Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - Константин Писаренко

В Государственной Думе Некрасов довольно быстро выдвинулся в одного из кадетских лидеров. 15 ноября 1909-го Николая Виссарионовича, как представителя Сибири, кооптировали в состав ЦК. А примерно через три месяца, в феврале 1910-го, российский филиал масонской ложи «Великий Восток Франции» решил приостановить свою деятельность. Решил по инициативе Н.В. Некрасова. Разумеется, данное событие не привлекло всеобщего внимания. Даже департамент полиции не счел его важным: «закрытие» ложи – не открытие.

Трудно было предположить, что скромный профессор Томска столь необычным шагом создавал эффективный инструмент, способный избавить Россию от наследственной монархии. Судите сами. Для свержения самодержавия требовалось единство действий всех антиправительственных партий, как буржуазных, так и социалистических. Первые имели связи и влияние во власти, вторые – среди рабочих (марксисты) и крестьянских (эсеры) масс. Однако обе силы друг с другом не просто соперничали, а считали «партнера» чуть ли ни кровным врагом, предающим интересы либо России, либо ее трудового народа. После революции 1905 года скоординировать их поведение во имя главной стратегической цели было крайне сложно, если вообще возможно. Союзы тактические между ними иногда заключались. Но для уничтожения существующего строя они явно не годились. К тому же не стоит забывать об активности полиции, старавшейся отслеживать и пресекать на корню любые подобные альянсы. Да и обычная политическая деятельность конституционалистов, и тем более социалистов строго и неусыпно контролировалась «охранкой».

Таким образом, перед Некрасовым стояло две задачи. Во-первых, наладить конфиденциальный контакт между потенциальными союзниками-антагонистами, во-вторых, скрыть этот процесс и будущие акции новой коалиции от правящих кругов. То, что он придумал, оказалось поистине гениальным ходом: работать под маской масонов. Ведь к ним за минувшее столетие отношение совершенно переменилось. Российских «вольных каменщиков» уже не считали по-настоящему серьезной угрозой. Да, на бытовом уровне, не исключая царский дворец, на них смотрели косо. Но как реальную политическую силу не воспринимали. Недаром публичное признание себя масоном Е.И. Кедрина 8 ноября 1908 года на страницах «Русского слова» никак не отразилось на нем. Общественность пошумела о том, департамент полиции составил целое дело о демарше Евгения Ивановича, после чего все постепенно успокоились и отвлеклись на иные, более громкие темы. С большей тревогой правительство относилось к масонским организациям за границей. В 1910-м оно даже откомандировало в Европу инспектора – коллежского асессора В.К. Алексеева – с заданием прояснить, насколько французские или немецкие конспираторы влияют на политику собственных властей и контролируют верхи внутри России. В итоге чиновник сделал вывод, что российских масонов слишком мало для каких-либо решительных предприятий, хотя они действительно зависимы от могущественного у себя на родине «Великого Востока Франции».

Алексеев, в принципе, не ошибался. Первые две ложи – «Возрождение» (в Москве) и «Полярная звезда» (в Санкт-Петербурге) – официально возникли осенью 1906-го и насчитывали не более двух-трех десятков человек, в том числе и вышеупомянутого Е.И. Кедрина. Возглавлял их профессор М.М. Ковалевский. Примерно полтора года. В январе 1908-го группа раскололась. Большинство поддержало секретаря второй ложи, князя Д.И. Бебутова, недовольного умеренностью «мастера-наставника». Не удовлетворенный скромными плодами завершившейся годом ранее революции, родовитый грузин желал превратить своих товарищей в революционный центр вербовки военных, по примеру итальянских карбонариев XIX века или младотурков начала века XX. Армейскому заговору надлежало закончить то, что не получилось в 1905-м, – отстранить династию Романовых от власти. Перспективность опоры на офицеров подтвердилась летом того же 1908 года, когда в Турции младотурки подняли солдат против султана Абдул-Хамида II и де-факто взяли управление империей в свои руки, превратив монарха в декоративную фигуру.

Именно об этом мечтал и Д.И. Бебутов. Заручившись санкцией французов, в мае 1908-го князь преобразовал две старые ложи в новые. Главенствовала в тандеме, естественно, столичная «Полярная звезда». Позднее другие аналогичные братства появились в Киеве и Нижнем Новгороде. Штаб-квартиру Давид Иосифович устроил рядом с Таврическим дворцом, где заседала Государственная Дума, в доходном доме купца В.П. Лихачева (Сергиевская улица, № 83/7 или Потемкинская улица, № 7), с 1906-го принадлежавшем княгине П.А. Оболенской. Масонские комнаты располагались прямо над просторными помещениями закрытого властями в июле 1906-го кадетского клуба.

Увы, повторить в России турецкий опыт, создать чисто офицерский масонский союз грузинский князь не смог. Ему помешал русский граф А.А. Орлов-Давыдов, двоюродный брат П.А. Столыпина, близкий друг великого князя Николая Михайловича. Русский масон с января 1907-го, Алексей Анатольевич, богатый землевладелец, обеспечивал ложу финансово, да и политическим прикрытием тоже. В момент разрыва с Ковалевским примкнул к Бебутову. Но затем, очевидно, счел планы лидера неприемлемыми для российской почвы. Посему «Полярная звезда» очень быстро стала наполняться не военными, а статскими лицами. Часто теми, кто прежде митинговал в апартаментах, снятых под клуб партии народной свободы на углу Сергиевской и Потемкинской улиц, то есть кадетами. Бебутов в мемуарах перечислил новичков, принятых в ложу летом – осенью 1908 года. Среди двадцати четырех персон военных лишь семь. Некрасов там также значится. И привел его в ложу не кто иной, как Орлов-Давыдов. Именно он председательствовал на церемонии приема неофита, состоявшейся на квартире… М.М. Ковалевского.

После этого не прошло и полугода, как Некрасов в звании «венерабля» (председателя) возглавил одну из двух вновь учрежденных младших столичных лож – «Северное сияние». В нее и в «Зарю Петербурга» принимали тех петербуржцев, главным образом депутатов кадетской фракции в Думе, кто вступал в ряды масонов с февраля 1909-го. Для офицеров тогда же образовали особую военную ложу. Миновал ровно еще один год, и второй переворот в масонской ложе поставил молодого «мастера» во главе всей организации.

Несомненно, за взлетом Некрасова стоял кто-то из ветеранов движения, и легко догадаться, кто – Орлов-Давыдов. Протекция графа гарантировала ему победу. Впрочем, не за просто так. Судя по всему, почтенному аристократу понравилась программа сибиряка, талантливого думского оратора и функционера, собиравшегося убрать с политического Олимпа Романовых не как Бебутов, с помощью офицеров, и не по-милюковски, парламентским путем, а сообща всей оппозицией. Идея об органе, втайне от всех координирующем деятельность прогрессивных партий, выглядела крайне привлекательно. Притом, что у большинства участников ложи душа явно не лежала к рискованным методам грузинского князя. Сотрудничество капитала и рабочего класса (буржуазных и социалистических партий) сулило вполне осязаемый успех, ибо неплохо зарекомендовало себя в 1905-м в дни всеобщей октябрьской стачки. Не будь в ту пору буржуазия настроена очень умеренно, Николай II не отделался бы одним манифестом о свободах. Ответственное министерство, по сути та же форма правления, что и республика, могло появиться еще той осенью.

В общем, нет ничего удивительного в том, как проголосовали пятнадцать делегатов (по два от каждой ложи плюс секретарь) в феврале 1910-го. Даже дуэт от военных (боевики-эсеры С.Д. Масловский и П.М. Макаров) больше сочувствовал профессору Некрасову, чем отставному преображенцу Бебутову. Формально совещание одобрило «усыпление» семи масонских ячеек. В действительности оно провозгласило их независимость от «Великого Востока Франции». И верно, взятый Некрасовым курс в помощи, а тем паче надзоре иностранцев не нуждался. Наоборот, они могли навредить, учитывая внимание российской полиции к заграничному масонству.