Сад чудовищ - Джеффри Дивер

«Стетсон Мити-лайт» было написано на фабричном ярлыке. Рядом пришили ярлык магазина: «Мужская одежда Мэнни, Нью-Йорк».

– Еще пара штрихов к портрету подозреваемого. – Коль вытащил монокль из кармана жилета и рассмотрел полоски, прилипшие к внутренней ленте. – Волосы у него средней длины, темно-русые, с каштановым отливом. Не черные и точно не курчавые. Прямые, ни следа крема или бриолина.

Коль отдал шляпу и галстук Янссену, лизнул кончик карандаша и занес последние наблюдения в блокнот.

– Куда теперь, майн герр? Обратно в «Алекс»?

– Что нам там делать? Лакомиться кофе с кексами? Наши товарищи из СА уверены, что именно этим мы занимаемся целыми днями. Или наблюдать, как гестаповцы транжирят наши кадры, арестовывая каждого русского в городе? Нет, давайте лучше прокатимся. Только бы «ДКВ» снова не перегрелась! А то недавно решили мы с Хайди вывезти детей за город, потом часа два сидели под Фалькенхагеном и от нечего делать смотрели на коров.

От Олимпийской деревни такси довезло Пола до Лютцовплац, шумной площади у зловонного бурого канала к югу от Тиргартена.

Шуман вышел из машины, понюхал воздух и медленно огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться. Ни пристальных взглядов поверх газет, ни скрытых типов в коричневых костюмах или в форме он не заметил и зашагал в восточном направлении. Он приехал в тихий жилой район, где попадались и красивые дома, и скромные. Без труда вспомнив указания Моргана, Пол сначала двигался параллельно каналу, потом пересек его и свернул на Принц-Генрихштрассе. Вскоре он оказался на Магдебургер-аллее, застроенной четырех-, пятиэтажными домами, точь-в-точь как уютные старые многоквартирки в манхэттенском Вестсайде. Почти на каждом доме развевались флаги, в основном красно-бело-черные, нацистские, но попадались и олимпийские, с переплетенными кольцами. Нужный Полу дом, номер двадцать шесть, украшал олимпийский флаг. Пол нажал на кнопку звонка, через секунду послышались шаги. Занавеска на боковом окне всколыхнулась, словно на ветерке. Пауза. Скрежет металла. Дверь открылась.

– Добрый день! – по-немецки сказал Пол женщине, с опаской выглянувшей на улицу.

– Вы Пол Шуман?

– Он самый.

Женщине было под сорок или чуть больше. Фигура стройная, цветастое платье ниже колен. Марион окрестила бы такое безвкусицей, вышедшей из моды пару лет назад. Короткие русые волосы женщина завивала и, подобно большинству жительниц Берлина, не пользовалась косметикой. Кожа тусклая, в карих глазах усталость, но эти несовершенства легко устранялись хорошей едой и парой ночей спокойного сна. Удивительно, но именно несовершенства привлекали Пола. Ничего похожего на подружек Марион – да и на нее саму, – порой за внешним лоском не разберешь, какие они на самом деле.

– Я Кэт Рихтер, добро пожаловать в Берлин…

Ладонь у нее тонкая, красная, рукопожатие крепкое.

– …я точно не знала, когда вы приедете. Герр Морган говорил, что в эти выходные. В любом случае ваши комнаты готовы. Пойдемте, прошу вас.

Пол вошел в переднюю, где пахло бензином от противомольного средства, а еще корицей и, едва уловимо, сиренью от ее духов. Кэт заперла дверь и глянула в занавешенное окно, проверив, что творится на улице. Потом она взяла портфель и чемодан Пола.

– Не надо, я…

– Вещи я понесу, – коротко сказала Кэт. – Сюда!

Хозяйка повела Шумана по темному коридору, где древние газовые лампы соседствовали с новыми электрическими светильниками. На стенах висели поблекшие картины маслом с изображением пасторальных сцен. Кэт открыла дверь посреди коридора и поманила Шумана внутрь. Комнаты оказались большие, чистые, а мебели маловато. Сразу за дверью была гостиная, за ней, слева, спальня, а прямо по стене – кухонька, отделенная от жилой зоны японской ширмой, усеянной пятнами. На столах стояли фигурки животных, куклы, облупленные лаковые шкатулки, лежали дешевые бумажные веера. Кроме того, Пол заметил две шаткие электрические лампы, в углу – граммофон, рядом с ним напольный приемник, который Кэт сразу включила.

– Курительная в передней части дома. Вы наверняка привыкли к курительным только для мужчин, но этой могут пользоваться все. Так я решила.

Пол вообще не привык к курительным и молча кивнул.

– Вам нравятся комнаты? Если нет, у меня есть другие.

– Эти меня устраивают, – сказал Пол, оглядевшись.

– Что вас еще интересует? Шкафы? Водопровод? Вид из окна?

Пол уже отметил, что квартира на первом этаже, окна без решеток, значит можно выбраться из окна спальни, из окна гостиной или из коридорной двери, которая ведет в другие квартиры, то есть к другим вариантам побега.

– Если вода не из канала, который я видел по пути сюда, то все в порядке. Видом из окна я вряд ли успею насладиться: слишком много работы.

Радиолампы нагрелись, гостиную заполнил мужской голос. Господи! «Санитарная» лекция до сих пор продолжалась, а с ней – разговоры об осушении болот и истреблении комаров опрыскиванием. У президента Рузвельта, по крайней мере, «беседы у камелька» получались милыми и лаконичными. Пол покрутил ручку приемника, разыскивая музыку. Ничего не попалось, и он отключил радио.

– Вы ведь не возражаете?

– Комната ваша. Делайте что хотите. – Кэт с сомнением взглянула на онемевший приемник и сказала: – Герр Морган говорил, что вы американец, но у вас очень хороший немецкий.

– Это благодаря родителям и бабушке с дедушкой.

Пол взял у нее чемодан, прошел в спальню и поставил его на кровать. Чемодан едва не утонул в матрасе, и Пол подумал, что матрас пуховый. Бабушка рассказывала, что, пока они не иммигрировали в Штаты и жили в Нюрнберге, она спала на пуховой перине. Полу с детства казалось, что спать на птичьих перьях здорово.

Когда он вернулся в гостиную, Кэт объявила:

– Через коридор от ваших комнат с семи до восьми я подаю легкий завтрак. Пожалуйста, сообщайте мне с вечера, когда именно его подавать. После обеда, разумеется, подаю кофе. Раковина в спальне, уборная в конце коридора, общая для всех гостей. Сейчас вы у меня один, но ближе к Олимпиаде соберется больше постояльцев. Сегодня вы король дома номер двадцать шесть по Магдебургер-аллее. Замок в вашем распоряжении. – Кэт шагнула к двери. – Сейчас принесу полуденный кофе.

– Не надо, я…

– Надо, надо, кофе входит в стоимость проживания.

Кэт вышла в коридор, а Шуман вернулся в спальню, где по полу носилась добрая дюжина черных жуков. Он вытащил из чемодана «Майн кампф» с фальшивым паспортом и рублями и поставил в книжный шкаф. Снял свитер, закатал рукава тенниски, вымыл руки и вытер стареньким полотенцем.

Кэт вернулась с подносом, на котором стояли помятый серебряный кофейник, чашка и тарелочка, накрытая кружевной салфеткой. Поднос она поставила на стол у вытертого дивана.