Ожившая легенда - Юлия Журавлева

«Мы назвали вирус — драконья чума. Использовали образцы крови драконов, чтобы сделать его узконаправленным. В теории, он не должен заражать никого более. Я предполагаю, что его возможно сделать точечным, сузить еще сильнее, до подвида или даже до определенного фенотипа. Возможно использовать против одного-конкретного существа, имея образцы его тканей и магический слепок. Если только удастся окончательно стабилизировать вирус».

«Я смог выиграть еще пару дней времени. Пытаюсь стабилизировать вирус и заложить в него ограничения. Драконы — существа огня с очень высокой температурой тела. Значит, болезнь не должна бояться тепла, но не передаваться в холодной среде. Если мои расчеты верны, то никто не пострадает. Только времени на проверку нет».

«Гонцы с вирусом уехали. Нам остается только ждать и молиться ушедшим, чтобы все сработало как нужно».

«Разведка донесла, что драконья чума подействовала! В стане врага смятение! Драконы больны и не принимают участие в боях! Неужели удалось?»

«Я боюсь писать последние новости. Я боюсь в них верить. Это невозможно».

«Армия Миасской империи уничтожена драконьей чумой. Люди гибнут. Города на юге вымирают. На нашей границе заслоны. Карантин стал повсеместным. Люди косятся на всех смуглокожих. В кварталах южан — погромы и пожары».

«Чума охватывает все большие территории. Это хуже любой войны. Люди называют это карой богов и молятся в храмах. Я не хожу в храмы. Я не выхожу из дома. Это все моя вина. Я где-то ошибся».

«Лекарства не хватит на всех. Я знаю, что моя семья не заразится, потому что основа вируса — моя кровь. Но как смотреть в глаза остальным?»

«У меня больше нет сил. Я не могу жить дальше. Простите».

Лекарство. Что с лекарством? Бумаги, бумаги и снова бумаги. И ничего нужного в них. Лекарство было, но, Итан, куда же ты его записал? Я просмотрела весь дневник вдоль и поперек, просмотрела листы с записями — все не то. Мелькнула страшная мысль, а что если именно рецепт лекарства и реквизирован короной? Или того хуже — уничтожен? Что тогда? Паника почти захлестывала, когда искомое нашлось, как водится, в самом неожиданном месте.

В маленькой тонкой тетрадке, самой обычной и неприметной на вид, да в такой дети писать учатся, разве можно доверить столь важные сведения такой заурядной вещи? Но мой предок, судя по лаборатории, не придавал значение бытовым аспектам, я бы на его месте хранила рецепт в золоченой рамке, но у него имелось свое видение. Главное — лекарство нашлось.

Дом встретил меня огнями на первом этаже — значит пока не спят. Я выпрыгнула из экипажа, махнув на прощание кучеру, и бегом поднялась по ступеням. Во мне все кипело от нетерпения, но голос разума взял верх. Поздно ведь уже, парням с Рози давно пора уйти домой, кто может быть в моем доме?

Тихонько открыв дверь, я на цыпочках прошла внутрь на звуки голосов, доносившиеся из кухни.

— А еще как-то раз мы с Линдой решили поучаствовать в волонтерской работе. Нас пообещали там хорошо кормить, а мы тогда совсем на мели были и согласились сразу, не глядя. Знаешь, в чем работа заключалась?

— В чем?

— В заготовке дров для казенных домов! Проще говоря — лесоповал!

На этом послышался сдавленный хрюк. Да, что-то такое было, припоминаю…

— Только представь, Линда топор не то что в руках не держала, она даже не представляла, как он выглядит! Да и кто пустит девчонку деревья рубить? Но мы ведь уже приехали, не возвращаться же теперь обратно? Ей говорят — вон, иди туда, там для тебя работа найдется, ну а мне топор в руки дали и вперед. Я и ушел со спокойной душой, думал, сейчас немного поработаю, а потом наемся от пуза. Кто же знал, что Линду направят именно на полевую кухню?!

И вот здесь начался полноценный ржач из двух глоток.

— Ах ты предатель! — я влетела в кухню с желанием всех убить и порвать на мелкие кусочки. — Обсуждаешь меня за моей спиной? Вот тебе и лучший друг, называется!

— Да ладно! Такая история классная, помнишь? — начал оправдываться Майк, на всякий случай прикрыв голову руками.

Побоялся, поди, что я сейчас его массивной шкатулкой приголублю. Мне очень хотелось, прям от души и со всего размаха, но стало жалко, все-таки память о предках, практически семейная реликвия. Сломается еще, оправдывайся потом перед отцом.

— Помню, я все помню и тебе еще припомню, — пригрозила я Майку и грозно взглянула на улыбающегося жениха. — А ты почему до сих не спишь? Тебе отдыхать нормально надо, а то болезнь может начать быстрее прогрессировать.

При упоминании болезни улыбка медленно сошла с лица Ксавьера, а мне на секунду стало стыдно, может, зря я на них так накинулась? С другой стороны — нечего меня обсуждать! Взяли моду! Поговорить что ли больше не о чем?

— Ладно, — жених встал, — пойду спать к Дао. Он на меня никогда не ругается.

— Спокойной ночи, — пожелала я, Ксавьер кивнул, пожал Майку руку и ушел.

Друг осуждающе посмотрел на меня, но я сделала вид, что ничего не поняла.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — поднялся Майки, — мне завтра вставать рано…

— Стоять. Точнее — идти за мной в кабинет. Разговор есть.

— Дорогуш, если это про сегодняшнее, то мы с Ксавьером ничего такого не обсуждали, — предпринял попытку увильнуть от меня Майк.

— Да нужны вы мне больно. Идем, сейчас все расскажу. И покажу.

Друг без особо энтузиазма поплелся за мной, наверное, ожидая, что я ему все-таки выскажу за рассказ о нашей бурной молодости. Стоило бы, конечно, чтобы всякие нелицеприятные подробности не выдавал, но в другой раз. Сейчас я не настроена.

— Запри дверь, — скомандовала я, заставив Майка окончательно насторожиться.

— Это ты что такое задумала? — под моим недовольным взглядом дверь друг закрыл, но отходить от нее не спешил и был начеку.

— Взгляни, — я протянула ему тетрадку. — Только осторожно.

На меховскою шкатулку, как и всегда, наложено много чар, среди них — заклинание сохранения вещей. Внутри даже сырое яйцо не испортится, десятки лет оставаясь свежим. Не удивительно, что все так хорошо сохранилось.

Майк недоверчиво взял тетрадку, открыл ее и замер.

— Ты где это взяла?!

— Дома. Я домой ездила, отец предложил поговорить, — я старалась говорить небрежно, будто речь идет о рецепте куриного супа, а не искомого лекарства.

— Он что-то знает о чуме? — друг все никак не мог оторваться от ценнейших записей, сделанных в тоненькой тетради.

— От меня в общих чертах. В самых общих, — уточнила на всякий случай. — Но главное — у нас все эти годы хранились кое-какие записи, — я довольно постучала по крышке шкатулки.

— Откуда они у вас? — еще больше поразился Майк.