Волчья погибель - Мишель Пейвер

снег, а по склонам журчит талая вода. Но вот что было странно – чем дальше они плыли, тем меньше льдин встречалось на пути. И вместо того чтобы бороться с течением, Торак его почти не чувствовал.

Почему?

Лосиная река была самым непокорным и капризным ребенком двух больших рек Леса – Широкой и Черной, которые черпали силу в высоких Горах. С наступлением оттепели они становились особенно опасными. Тогда почему река такая спокойная?

И за следующим поворотом Торак получил ответ на свои вопросы. Вдалеке, там, где сужалась долина, Горловина была перекрыта завалами сошедшего льда.

«Лед, – с тревогой подумал Торак. – Всегда этот лед».

– Я не вижу дыма от костров, – сказала Ренн.

– Думаю, Вороны поднялись выше; когда река пробьется через эту гору льда, здесь все затопит.

– Да, наверняка так и будет. Смотри, вон там, между тех деревьев, можно пристать к берегу!

И Торак снова упал духом.

Как он может ее оставить? Как он может оставить Волка? Возможно, если они станут жить с Воронами, им удастся избежать опасности? А Фин-Кединн и Дарк помогут разобраться с Наигинном…

Волк почуял тревогу и наклонил к нему голову. Торак стянул рукавицу и потрепал его по загривку, а потом в последний раз вдохнул любимый волчий запах и коснулся носом его носа.

«Беги к Темной Шерсти!»

«Ты тоже», – рассеянно ответил Волк, он уже почуял запах Логова и приготовился спрыгнуть на берег.

Торак подгребал ближе к месту, на которое указала Ренн, и сердце сильнее заколотилось в груди. Поставив каноэ вдоль полоски плоских камней между нависающими ивами, ухватился за ветку, чтобы лодка перестала раскачиваться.

Волк прыгнул на берег, задние лапы утонули в талом снегу, но в следующее мгновение он оттолкнулся и помчался вверх по склону.

– Ты первая, – сказал Торак Ренн. – Я передам вещи, а потом привяжу лодку.

Камни были не такими надежными, как казалось с реки, один пошатнулся, и Ренн чуть не упала.

– Смотри под ноги, тут можно поскользнуться, – предупредила она.

Торак молча передал ей мешок, а когда она повернулась, чтобы уйти, притянул к себе и крепко поцеловал в губы.

– Что…

– Прости, – сказал Торак и оттолкнулся от берега. – Я должен сделать это один. И Фин-Кединну передай, что мне очень жаль!

Глава 24

Волк широкими прыжками бежал к Логову, вой и крики Большого Бесхвостого и сестры по стае постепенно стихли. Он чувствовал, что Темная Шерсть родила, а он должен защищать Логово и новорожденных волчат.

Бежать по подтаявшим сугробам было не так-то просто, да еще приходилось постоянно уворачиваться от падавшего с деревьев Яркого Мягкого Холода. Наверху начинался Грохот, и у Волка, как всегда перед грозой, покалывало шкуру. Издалека доносился треск и скрежет, это Быстрая Мокрая боролась с горой Яркого Твердого Холода, которая не давала ей спуститься вниз.

Ближе к Логову Волк почуял запах древесной крови и услышал, как стонут от боли березы. Тревога заскребла когтями кишки, Волк почуял демона. Демон с белой шерстью раздирал деревья так злобно, что их шкура клочьями свисала до земли. Волк чувствовал, как сильно этот демон ненавидит Лес и как жаждет убивать все вокруг. И хотя запах демона не был свежим, он был пугающе близко к Логову.

Но где же Логово?

К этому времени Волк уже должен был бежать в потоке родных запахов, но чуял только угрожающий запах Быстрой Мокрой.

Резко остановился.

Что это?

Вместо Логова он оказался у растекшейся черной Мокрой, которую завалили упавшие деревья и глыбы Яркого Твердого Холода. Поскуливая от отчаяния, забегал вверх-вниз по склону, но, как ни старался, не смог найти ни пахучие метки на деревьях, ни родные запахи на ветру.

А потом резко понял, что произошло. Быстрая Мокрая не смогла пробиться сквозь гору Яркого Твердого Холода… и затопила долину. Затопила Логово.

Волк в одно мгновение снова превратился в дрожащего одинокого волчонка. Вокруг него в грязи лежали мать с отцом и братья по стае. Они были мокрые и не дышали…

Волк задрал морду и завыл. Камешек, Черное Ухо, Белая Шея, Темная Шерсть, новорожденные волчата… Никого не осталось.

Кар!

Волк оборвал вой.

Кар-кар!

Вороны, которые принадлежали к его стае, сели перед ним на землю, начали расхаживать туда-сюда и настойчиво каркали.

Волк зарычал, и они взлетели на ближайшую сосну, но продолжали смотреть на него черными, блестящими от возбуждения глазами.

Почему они не оставят его в покое?

Вороны спорхнули с ветки и полетели вверх по склону, покачивая хвостами; они всегда так делали, когда хотели, чтобы Волк пошел за ними.

Вернулись, покружили над ним и снова, покачивая хвостами, полетели к вершине холма.

Но они больше не каркали, теперь они повизгивали.

Повизгивали, как волчата, которые требуют, чтобы их накормили.

Ренн стояла на краю того, что осталось от лагеря, и услышала, как внезапно оборвался вой Волка.

Перед глазами возникла страшная картина: Волк лежит на земле с отравленной стрелой в боку… Он жив, но не может двигаться… А над ним склонился Наигинн…

Торак бы понял, почему Волк воет и что хочет сказать. Но Торака с ней не было. И все же она не могла на него злиться за то, что оставил ее и один пошел за Наигинном. Она сама планировала так поступить, как только раздобудет лук.

Ренн положила мешок на землю и расправила плечи. Небо потемнело от грозовых туч, сосны тяжело вздыхали от усиливавшегося ветра. Выше по течению Лосиная река со скрежетом пыталась пробиться сквозь ледяную гору.

Вороны покидали лагерь в спешке, кое-где даже сломали стены зимнего убежища, чтобы легче было вытаскивать вещи, припасы и снаряжение. Внутри, на том месте, где еще совсем недавно стоял устеленный оленьими шкурами помост для сна, осталась только груда валежника и грязного хвороста. Рядом с кострищем Ренн заметила забытую детскую игрушку – плетенного из коры зубра.

Вверх по склону холма уходила утоптанная полоса снега. Торак был прав – племя ушло на верхние земли. Склон был крутым, с глубокими наносами мокрого снега, а у Ренн не было снегоступов. Кто-то дважды задул в рог из березовой коры, протяжный звук эхом разнесся по всей долине. Фин-Кединн предупреждал об опасности и созывал оставшихся в долине охотников.

Послышались скрип полозьев и мягкие частые шаги – это Куджай на двухместных нартах спускался по склону. Нарты тащили четыре крепкие собаки.

Заметив Ренн, он остановился. Времени на приветствия не было.