Вершина желания - Нина Килхем

Доставив Хизер домой, Джек поехал к себе через Сан-та-Монику. Губы его были алыми от страстных поцелуев, которыми она одарила его, как одаривают венками павших на войне солдат. За ужином он попытался сконцентрироваться на ее женских чарах. Л общего сморщился от усилий. Он смотрел на ее дорогую шелковую блузку, на водопад ее волос, на ее идеальный макияж. И все же сердце его сидело в своей клетке неподвижно. Джек нетерпеливо пихнул его локтем. Ужин, как обычно, прошел гладко. Хизер была мила, любезна, легко переходила с одной темы на другую, и ее заключительные замечания были подозрительно похожи на отчеты компании перед потребителями продукции — ясные и доходчивые. И исчерпывающие. Она ела как воробушек, отставив мизинец и мастерски орудуя вилкой, избегая любого контакта с едой.

После ужина, когда Джек, подавив зевок, стал рыться в бумажнике, она сидела с застывшей на лице улыбкой.

— Моя шаль, — сказала она, протянув ему нежно-розовую кашемировую накидку.

Джек бережно накинул эту шаль на ее безупречные плечи, наклонившись к ней, чтобы вдохнуть ее запах.

— Осторожнее, — предупредила она, и он с благодарностью отступил на шаг. Ах, наконец, рядом с ним была женщина с твердыми принципами. Женщина, которая сможет управлять его необузданными страстями. Женщина, которая станет гарантом его безопасности, женщина, с которой он хотел бы создать семью.

У ее двери, однако, он поймал себя на том, что просит разрешения зайти к ней.

— Ну, пожалуй, сегодня я позволю тебе зайти, — сказала она.

Он вошел.

— Чаю? — спросила она.

— Пива, — потребовал он.

Хизер приподняла бровь, но улыбнулась.

— Бутылка пива у меня тоже найдется.

Подавая ему бутылку, она низко наклонилась, демонстрируя ему грудь, упрятанную в кремовый бюстгальтер с цветочным рисунком.

— Я поставлю какую-нибудь музыку, — сказала она. Он наблюдал за тем, как ее узкая спина изогнулась, огибая высокий, фаллической формы, держатель для дисков. Прижав палец к губам, она сделала свой выбор и включила кнопку загрузки на своем CD-плейере. Он открылся — хорошо смазанный, плавно и неслышно работающий механизм. Джек встал и, словно маньяк, подкрался к Хизер сзади и отрезал пути к отступлению. Он приложил палец к ее губам. Глаза ее расширились, но она ничего не сказала. Он положил руки ей на плечи, в опасной близости к горлу.

— Будь хорошим мальчиком, — захихикав, сказала она и несильно его шлепнула.

Все вышло на удивление просто. Одним ловким движением он перекинул ее через подлокотник кресла, стащил с нее трусики и стал устраиваться в ней как дома.

— О, Джек! — застонала она. — О, Джек!

Он полностью владел ситуацией, и ей это нравилось. Она молила дать ей еще, и он давал ей то, что она просила. Глубже и глубже, снова и снова, до тех пор, пока она не закричала в экстазе. Последним толчком он покончил с ней, и она задрожала.

— О, Джек, — повторяла Хизер вновь и вновь, уткнувшись лицом в подушку. — О, Джек…

— О, Джек, проснись!

Он с трудом проснулся, чувствуя себя очень пьяным. Он уснул на диване Хизер, пока она ставила диск. Он уронил бутылку, и пиво струйкой вытекало на ковер. Джек тряхнул головой, чтобы прогнать сон. Расплывчатые очертания Хизер стали отчетливее. Зрение сфокусировалось. Она стояла на коленях на полу, раздраженно вытирая ковер бумажными полотенцами, и плечи ее были по-прежнему надежно укрыты розовой шалью.

— Я думаю, тебе пора уходить, — холодно сообщила она.

Джек снова закрыл глаза. Ему отчаянно хотелось спать, но она потрясла его за плечо:

— Просыпайся!

Он попытался зарыться головой в подушку.

— Мне так хочется спать. Можно мне остаться? Я обещаю не делать ничего такого.

Она вытащила подушку у него из-под головы.

— Ты не можешь спать здесь. Это идет вразрез с моими принципами.

Джек сначала услышал их и лишь потом увидел. Негромкий гул голосов просачивался из-под закрытой двери в гостиную, словно ядовитые испарения. Он не затихал, этот гул, ритмичный и тихий, как биение сердца. Сквозь замочную скважину он мог видеть мелькание обнаженных тел. Он забарабанил по закрытой двери, но ему никто не ответил. И поэтому он вышел из дома и заглянул в окно. Шторы были задернуты, но с одной стороны имелась щель. Семь женщин сидели обнаженные на полу гостиной возле викторианского камина и пили вино. Одна из них, в углу, стучала ладонью по барабану. Молли стояла посредине, голая по пояс, и качалась в такт музыке, и отблески свечей играли на ее животе.

Джек наблюдал, как Молли плавно вращается, волнообразно покачивая руками, закрыв глаза. Кожа ее приобрела золотистый оттенок. Руки ее выразительно изгибались, словно произносили беззвучный монолог. Джек стоял и смотрел на нее как зачарованный. Взгляд его прилип к ее груди, расцветшей вместе с беременностью. Он облизнул губы, любуясь на это чудо. Вдруг она открыла глаза и уставилась прямо на него. Джек попятился, упал спиной в розовый куст и выругался.

Он вернулся в дом и обнаружил, что кухня завалена грязными формами для выпечки. Правда, ему оставили несколько кексов, украшенных толстыми розовыми младенцами. Он надкусил один из них и начал жевать. Тесто было темным, шоколадным, с влажной пропиткой. Кекс был изумительно вкусным. Он съел сразу два кекса, после чего принялся рассматривать подарки, оставленные на столе. Коллекция была разнообразной: крем от растяжек, крекеры с кунжутом, аптечка для матери и ребенка, большая банка с таблетками с кальцием, перевязанная розовой ленточкой.

Когда дверь в гостиную, наконец, открылась, Джек из кухни выглянул в коридор. Две женщины, теперь одетые, выходили из дома в ночь, хлопая на прощание Молли по животу.

Молли вошла на кухню в футболке и шортах. Кожа ее блестела от пота. Джек сидел, потягивая пиво. Рот у него был в шоколадных крошках от кекса.

— Что за праздник?

— Праздник зачатия. Чтобы все шло как надо.

Она взяла тюбик с кремом от растяжек и, задрав футболку, принялась втирать крем в тело, улыбаясь так, словно она растирала не свою кожу, а кожу своего младенца.

— И все идет как надо?

— Надеюсь.

Он посмотрел на ее живот. Она посмотрела на него.

— Хочешь его потрогать?

Джек отшатнулся:

— Нет-нет, спасибо.

— Да не стесняйся. — Она в последний раз похлопала себя по животу. — Ты пока еще ничего не почувствуешь. Он слишком маленький. Но он там, шевелится.

Джек продолжал смотреть на ее живот. С улыбкой она взяла его руку в свою и прижала ее к животу. Живот ее был мягким и теплым. Они постояли вот так какое-то время. Никто не произнес ни слова. В тишине Джек слышал, как бьется его сердце. Больше всего ему хотелось прижаться щекой к этому животу и остаться с Молли на всю ночь.