ДНК миллиардера. Естественная история богатых - Ричард Коннифф

Подсознательная боязнь конкуренции сквозит во многих предложениях о работе. Например, один крупный вашингтонский лоббист ищет личную помощницу, которая помогала бы развлекать сенаторов и высших чиновников. Она должна быть «ловкой и ответственной в любом деле», однако первое впечатление о перспективах работы может оказаться обманчивым. «Претендент не должен иметь собственных политических амбиций, – строго предупреждает клиент, – или желания заниматься лоббированием самостоятельно».

«Нельзя сажать парня в деловом костюме рядом с рок-звездой, – считает Джанни Раш из Sterling Domestics. – Им нужен кто-то, рядом с кем не будет неловко покурить травку. Люди говорят: „Жене не понравится, если это окажется какая-нибудь красотка, но не присылайте такую, за которую будет стыдно“. Или: „Муж не желает, чтобы это был мужчина“».

Новый помощник практически никогда не входит в дом богатых людей без заслуживающих доверия рекомендаций от прежнего нанимателя. Кроме того, их, как правило, обязывают подписать детальные соглашения о неразглашении информации.

«В бизнесе рекомендации – это все, – говорит Раш. – Если у вас нет рекомендации, в которой говорится, что вы отличаетесь скромностью и показали себя с лучшей стороны, то найти работу с повышением почти невозможно».

Тайные опасения богатых насчет собственных сотрудников могут быть вполне оправданны. Зачастую их отношения гораздо более равные, чем можно предположить. Подчиненные обладают практическими навыками, они составляют расписание и улаживают дела. На некотором этапе им может прийти в голову, что они главные. Это особенно справедливо для богачей во втором или третьем поколении, которые, по словам одного фандрайзера, порой ведут себя как взрослые дети. Однако это может относиться и к самостоятельно разбогатевшим людям из-за их «благоприобретенной» беспомощности. Так что когда подчиненные в шутку говорят о своих работодателях как о своих детях, то, возможно, именно так они и думают.

В любой иерархии, сколь бы четкой она ни казалась, есть зависть, интриги, соперничество и споры о том, кто должен «стоять у руля». Приматолог Кристофер Боэм анализирует подчинение бета-обезьян, раскладывая его как минимум на три составляющие. Вначале преобладают страх и недоверие с обеих сторон. Умиротворяющие жесты подчиненных могут постепенно привести к обоюдовыгодным длительным отношениям, предполагающим защиту от хищников, помощь в борьбе с политическими противниками, совместную кормежку и нормальные общественные контакты. Но со временем подчиненный вынашивает скрытое желание стать главным. Боэм пишет: «В литературных источниках по приматологии есть немало примеров того, как честолюбивые подчиненные терпеливо ждали удобного момента для смены лидера или захвата власти». Даже когда подчиненный раскланивается перед альфа-особью, он тайком поглядывает, не представился ли такой шанс сейчас. Ведь возможностей масса. Нередко верные, казалось бы, слуги богачей крадут ценные предметы, выдают семейные тайны, растрачивают вверенные им средства, шантажируют, «наставляют рога», убивают и предают. По правде говоря, иногда и богатые люди прекрасно знают, что их семейное состояние нажито обманным путем. В XVIII веке Фоксы удивительным образом прошли путь от лакеев до графов Ильчестерских всего лишь за одно поколение. Точно так же английское графство Уинчелси и Ноттингем появилось на свет благодаря подкупу. Надпись на фамильном гербе Nil conscire sibi («Не сознающие вины») по сей день звучит, как отрицание вины.

А вот современный пример. Барбара (Бася) Пясецка была бедной иммигранткой, когда в 31 год стала горничной в доме Дж. Сьюарда Джонсона, которому тогда было 73 года. Она не совершила преступления, но своей сексапильностью разбила супружескую пару и стала наследницей 350 миллионов долларов. В свою очередь Нина Загат, теперь известная как одна из основателей Zagat Restaurant Survey, сколотила состояние, став подругой и адвокатом Баси, ее «приспешницей, правой рукой, защитницей, карающим мечом». Потом за юбку Баси Джонсон уцепился Лех Валенса – польский профсоюзный лидер. «Я люблю пани Басю как женщину, а не за ее деньги, – восторженно говорил он в интервью газете The New York Times. – Мне нравится ее целовать, и я рад, что она позволяет мне делать это. Мне бы очень хотелось знать, как долго это будет продолжаться». Оказалось, что недолго. Бася понимала, что от подчиненных, готовых целовать и ласкать ее, как когда-то она целовала и ласкала Дж. Сьюарда Джонсона, не будет отбоя. Они выстроятся в длинную очередь, чтобы льстить и ловить ее милости, стараясь не прозевать свой шанс, и так будет продолжаться до конца ее дней.

Любой намек на то, что богатыми также движет желание поразить окружающих, считается глупым и оскорбительным. Один продавец, знакомый с Биллом Гейтсом и другими руководителями Microsoft, выразился прямо, хотя и не очень изящно: «Они покупают именно то, что хотят, и им плевать на мнение окружающих». Датский предприниматель, представляя собираемый по индивидуальному заказу спортивный автомобиль Spyder С8 Spyker стоимостью 157 тысяч долларов, более тонко высказал ту же мысль: «Это автомобиль для тех, кто уже всем все доказал и теперь просто хочет наслаждаться красотой».

Но есть ли хоть один такой человек? Если да, то зачем ему ездить на машине со столь хищным, агрессивным названием? Циник скажет, что только мертвым нечего доказывать, но некоторых не останавливает даже смерть, если судить по монументам и фондам, которые они оставляют после себя. И этому не будет конца. Люди стремятся поразить окружающих ничуть не меньше, чем другие животные. Этот порыв настолько силен, что живые и мертвые порой, кажется, ведут некий мрачный диалог, доказывая друг другу свое превосходство. Когда богатые утверждают, будто им ни к чему кого-то изумлять, то это, как правило, означает, что им просто удалось существенно сократить список людей, которым нужно что-то доказать. Даже когда им кажется, что в этом списке кроме них самих никого не осталось, они зачастую продолжают что-то доказывать призракам суровых отцов или не веривших в них учителей. Этим стремлением поразить почивших наставников богатые напоминают вилорогую антилопу, которая развивает скорость свыше шестидесяти миль в час. Ни один хищник, живущий на западе американского континента, не может похвастаться такой резвостью. Но когда-то там обитали гепарды, и некоторые ученые полагают, что вилорогая антилопа до сих пор убегает от призрака хищника, вымершего десять тысяч лет назад.

Критик идеи демонстративного поведения людей мог бы возразить, что животные гораздо лучше вооружены необходимыми для такого поведения атрибутами. Писатель и натуралист Джеральд Даррелл однажды гулял с принцессой Анной по своему зоопарку на Джерси (Нормандские острова), когда им попался на глаза мандрил, у которого в разгаре был брачный период. Его зад был словно «свежевыкрашенный и вопиюще патриотичный унитаз»: «ядовито-красный солнечный круг» внутри ярко-синего кольца.

«Прекрасное животное, мэм, – сказал Даррелл принцессе, – хотели бы вы иметь такой зад?»

Даже английские королевские особы не имеют таких прелестей. В арсенале человека гораздо меньше биологических инструментов демонстративного поведения, да и те не слишком красочны: размер и пропорции различных частей тела, симметрия лица, состояние кожи и волос. С другой стороны, мы располагаем множеством культурных инструментов демонстративного поведения, эффектность которых не уступает даже патриотично раскрашенному заду мандрила. Богачи могут заявить друг другу о своем положении в обществе при помощи модной одежды, сделанной вручную обуви, ювелирных украшений, деликатесов и дорогих вин, произведений искусства, хорошей музыки, быстрых автомобилей, больших яхт, личных самолетов, породистых лошадей, великолепных домов и блестящих друзей.