ДНК миллиардера. Естественная история богатых - Ричард Коннифф

Существует ли нечто подобное у людей? Ранее в этой книге я писал, что богатые не такие, как вы или я, – они чаще метят территорию. Конечно, это была шутка. Такая же идея, видимо, пришла в голову Ирвингу Берлину, когда он писал песню «Slumming on Park Avenue» (о том, как приятно пройтись с надменным видом сноба по территории богачей). Берлин не говорит прямо, что богачи смачивают своей мочой подошвы ног, как это делают полевки и сенегальские галаго, чтобы каждым своим шагом как можно четче обозначить границы Верхнего Ист-Сайда, но, безусловно, подтекст – легендарный «запах денег» – был узнаваем, он присутствует в любой книге о богатых. Так, в своем романе «Рубеж столетия» критик и даже основатель маленькой империи СМИ Курт Андерсен описывает медиамагната, который пахнет «ежедневной стрижкой, свежими цветами, кашемиром, кожаным салоном BMW, кислородной смесью самолета бизнес-класса и чуть-чуть цитрусом. В общем, шикарно пахнет – как богач». Этот аромат оказывает сильное действие на обычно вялого подчиненного, делая его «вдруг взвинченным и возбужденным, как тинэйджер» и заставляя его принимать любое предложение босса. Иначе говоря, он делает его покорным, как бета-мышь.

Учитывая ничтожную остроту нашего обоняния, было бы абсурдным предположить, что люди могут постоянно источать запах, ассоциируемый с социальным превосходством и (тем более) богатством. Но доминантное положение может действовать на нас иными способами, о чем наиболее ярко свидетельствует гормон гидрокортизон. Выделяемый корой надпочечников, он оказывает сильное влияние на настроение, кровяное давление, формирование мускулов и иммунных клеток, протекание воспалительных процессов и работу пищеварительного тракта. Высокий уровень гидрокортизона также необходим для того, чтобы справиться с серьезным физическим или психологическим стрессом. У доминантных особей уровень гидрокортизона растет с возникновением опасности, а затем быстро спадает до сравнительно низкого значения. Индивидуумы, для которых это справедливо, обычно легко игнорируют ложные тревоги и уверенно справляются с реальной угрозой. У подчиненных людей, равно как и у бета-мышей, картина, как правило, обратная: хронически высокий в состоянии покоя уровень гидрокортизона не сильно возрастает, когда это необходимо. Ложные тревоги пугают их, а справиться с настоящей опасностью они подчас неспособны.

Без сомнения, в реальности все не так просто. Например, недавнее исследование бабуинов показало, что есть по крайней мере два подкласса подчиненных особей: одни – пугливые и подавленные, а другие – честолюбивые и способные добиться высокого статуса в течение пяти лет. У этого второго подкласса наблюдался свойственный доминантным особям резкий всплеск уровня гидрокортизона. Но при этом они отличались высоким уровнем этого гормона в состоянии покоя, как и у остальных подчиненных особей, что, видимо, объясняется стрессом переходного этапа. Что касается людей, то ситуация здесь, вероятно, еще более сложная. Многое, например, зависит от того, подчинен ли индивидуум жестокому боссу вроде сопредседателя Miramax Харви Вайнштейна (который однажды заставил нерадивого помощника напевать: «Я резиновый член, Харви») или же более милому человеку.

Хронически высокий уровень гидрокортизона может иметь серьезные физиологические последствия, включая гипертонию, летаргию, депрессию и потерю мышечной массы (богатые здоровеют, бедные слабеют). Кроме того, гидрокортизон влияет на накопление брюшного жира. Недавнее исследование показало, что женщины, считавшие свой социально-экономический статус низким, не только имели повышенный уровень гидрокортизона, но и (видимо, как следствие этого) столь ненавистный избыточный вес. Напротив, женщины, считавшие себя богатыми и сильными, имели менее высокий уровень гидрокортизона и в основном были стройнее и лучше себя чувствовали.

Евнухи

Еще страшное то, что у многих видов животных повышенный уровень гидрокортизона приводит к «психологической кастрации», как это называют биологи. У бета-самцов мыши понижен уровень спермы. У меченосца, самки которого борются за самцов, альфа-самка подавляет активность яичников подчиненных. Бета-самцы бабуинов убеждаются в том, что любовь в буквальном смысле слова ранит. Они не спариваются из страха, что самец-лидер поймает и накажет их. У гелад, которые являются отдельным видом, доминантные особи сравнительно редко беспокоят подчиненных самок. Но все равно с каждым шагом вниз по иерархической лестнице их плодовитость за весь период жизни сокращается в среднем на одного детеныша.

Фактически никто не занимался изучением феномена психологической кастрации среди людей. Даже в современный период расцвета эволюционной психологии нужно быть очень смелым соискателем докторской степени, чтобы представить работу под названием «Угнетается ли сперматогенез у личных помощников?» или «Не зарастают ли паутиной матки сиделок?». Но история взаимоотношений богатых и их подчиненных наводит на некоторые размышления.

Так, во многих цивилизациях до недавнего времени аристократы не вскармливали своих детей. За них это делали кормилицы – часто бедные крестьянки, жертвовавшие собственными младенцами, чтобы сохранить молоко для детей богатых работодателей. Иногда девушки стремились забеременеть, чтобы затем избавиться от ребенка и продавать молоко. Бенджамин Хейдон – автор картин на исторические темы и собутыльник поэтов-романтиков – сообщил об одном из таких ужасных, но нередких в XIX веке случаев. Он и его жена, потерявшие уже пятерых детей, пытались спасти свою маленькую дочь. Хейдон нашел женщину, жившую в нищете со своим «прелестным малышом». Несмотря на мучивший его вопрос о том, справедливо ли «рисковать жизнью другого ребенка, чтобы спасти дорогую Фанни», Хейдон нанял кормилицу. Фанни «схватила грудь, словно тигрица, и была спасена, – пишет Хейдон в своем дневнике, – но здоровый ребенок начал чахнуть и умер».

В Китайской империи бедные семьи часто добровольно отдавали сыновей (а иногда и взрослые предлагали себя) для кастрации, «ведь евнух мог рассчитывать занять удобное и выгодное место при дворце императора или принца». Это определенно была не психологическая кастрация: «Операция, которой подвергались желающие стать евнухами, была очень грубой. Острым ножом отрезались мошонка и пенис», – писал востоковед ван Гулик. Еще в 1890 году потомственный кастратор за пределами дворца проводил операцию за «большой гонорар, который часто выплачивался по частям после того, как прооперированный получал место во дворце». Кастрация была одним из способов гарантировать, что дворцовые слуги останутся верными делу хозяина, поскольку своих дел у них поубавилось.

Сегодня этикет не требует наличия у плутократов увечных слуг. Но на удивление часто люди, работающие в домах богатых, предпочитают оставаться одинокими и бездетными. Одна женщина, долгое время проработавшая личным помощником, заметила, что не представляет себе личного помощника с двумя детьми. А другая, чей начальник – небезызвестный в телевизионном мире Брайант Гамбел, тут же ответила: «Включая босса?» Богатые и влиятельные, как правило, требуют к себе так много внимания, что у их подчиненных не остается времени на личную жизнь. Или, как выразился помощник Шона «П. Дидди» Комбса: «Постоянно приходится бегать как угорелому. Жена мне твердит: „Этот Паффи тебя имеет“. А Паффи твердит: „Ты только о своей бабе и думаешь“». Помощников могут вызвать в любое время дня и ночи. «Всегда имейте при себе ручку и бумагу, даже в постели», – рекомендует один из них. Личные помощники не всегда знают, в каком городе или стране будут в субботу вечером. Поэтому свидания назначать неудобно. Встречаясь с привлекательным человеком, они зачастую не могут определенно сказать, чем занимаются. «Как только они говорят, что работают на знаменитость, – рассказывает ветеран этой индустрии, – человек хочет узнать побольше о знаменитости, а не о помощнике. Поэтому большинство говорят: „Я секретарь“».