Его Высочество Ректор - Лючия фон Беренготт

Вот только у меня ничего не вышло. Нет, от долгого и жадного поцелуя Ник не отказался, отнюдь. И, сидя на нем, я отлично чувствовала, что он вполне не против… пойти дальше. Но, почему-то, не пошел. И мне не позволил. Хотя я смогла бы… ох, как смогла бы! Достаточно было еще пару минут поелозить по этой замечательной, оттягивающей его брюки выпуклости, и я бы точно довела себя до вполне полноценного удовольствия. Но Ник остановил меня, железной рукой удержав и приподняв мои бедра над своими.

— Позже, — рявкнул на меня низким, хриплым от возбуждения голосом.

— Ну, почему?… — простонала я ему в рот, пытаясь урвать последний поцелуй.

Он снял меня с себя и усадил обратно в кресло.

— Потому что я так сказал.

Всю дорогу я дулась. Доминант хревнов! Да что он о себе возомнил? На него буквально налазят — бери меня со всеми потрохами… а он, видите ли, еще и нос воротит. Вот сейчас приеду, запрусь в ванной и устрою себе разрядку по высшему уровню.

Уже подъезжая к поместью, Ник остановился в тени раскидистого клена… и засосал меня так, что минут пять отдышаться не могла. А потом приказал.

— Ничего чтоб без меня сама не делала. Ослушаешься — пойму. И вообще ничего не получишь.

Нет, ну не гад?

Высадил он меня, немного не доезжая до ворот с охранником, и последние двести метров я шла пешком — благо нога уже почти не болела.

А потом, в нашей с Ксюхой комнате, у меня началась сильнейшая паническая атака. Какие там оргазмы… Я вдруг поняла, что в любую минуту в наш колледж может нагрянуть наряд полиции, которая наденет на Ника наручники и увезет его в тюрьму — надолго, а возможно, и навсегда. И я буду в этом виновата. Потому что герцог ты или простолюдин — убийство есть убийство, а тем более тройное.

У меня вдруг поднялась температура, я долго не могла вдохнуть полной грудью, а руки тряслись, как у нашего московского дворника дяди Валеры после трех дней запоя. Пришлось снова вызывать медсестру Дорис, которая почему-то решила, что я злоупотребляю Перкосетом, забрала баночку и принесла мне настой валерьяны с боярышником. Отчасти это помогло — трястись я перестала, но все еще вздрагивала от каждого постороннего звука.

Однако часы шли, а никто за Ником не приезжал. Тогда я заставила себя встать и пошла копаться в интернете в поисках новостей о том, как двадцатого июня неизвестный в упор расстрелял троих подвыпивших гуляк в темной аллее за клубом. Но так ничего и не нашла. Наверняка, о телах своих «сгоревших на производстве» наемников спецслужба Храмовников заботилась с таким же мастерством и изяществом, как и о тех, кто ей мешал.

Ну, хоть за что-то можно быть благодарной этим ублюдкам.

Я успокоилась, вытащила из рюкзака книжку по средневековой истории и завалилась с ней на кровать. Гарантированно, что даже не подумаю ни о чем сексуальном, пока эта штука у меня перед глазами. Вот так теперь и буду ходить — с учебником средневековой истории в руках. Во всяком случае до тех пор, пока его высочество не соизволит снизойти до моего истосковавшегося тела.

* * *

— Лик, поговорить надо.

Я вздрогнула и подняла глаза. В дверях комнаты стояла Самойлова.

- Чего?

Катька села рядом на кровати и вытащила из кармана телефон.

— Похоже, Майлс решил, что договор наш не исключает разъезды по заграницам с блядями… — и она показала мне селфи, на которой Майлс, раздетый до старомодных, облегающих плавок, возлежал на топчане в обнимку с топлес блондинкой. — Это он на Фейсбуке своем поставил.

Я непонимающе посмотрела на нее. Какое это имеет ко мне отношение?

— Плохо работаешь, Красновская. Не оправдываешь вложений.

Моя челюсть сама по себе расслабилась и немного отвисла.

— Я что, за несчастные пятнадцать тысяч должна отвечать за облико морале этого нимфомана?

Лицо ее было непроницаемым.

— Ты даже не представляешь себе, что на кону моего пари, Красновская.

Ну уж если она мне отвалила пятнашку и Майлсу полтос… могу себе представить. Вот только у меня маленько планы изменились.

— Слушай… Кать… мы как-бы договаривались только на выпускной и пару раз пообщаться. Ну никак не на то, чтобы я за ним следила и к себе привязывала.

— Добавлю еще двадцатку, — сразу отозвалась Катька, будто ожидала нечто подобного. — Или заложу вас с ректором.

Мне показалось, что земля разверзлась у меня под ногами и дыхнула на меня адскими испражнениями.

— Что ты несешь? — пролепетала я, чувствуя, что белею, как покойник. Откуда она узнала?! Неужели Ксюха?.. Но ведь и она ничего толком ничего не знает…

Самойлова закатила глаза.

— Слушай вот только давай… эт самое… невинность оскорбленную из себя не строй. У меня по всему колледжу глаза и уши. И очень мало что от них укроется.

Я все еще не могла прийти в себя и молчала, будто воды в рот набрала.

— Короче, — резюмировала Самойлова. — Я кину на ту карту, что я тебе дала, еще двадцать тысяч. В понедельник позвонишь Майлсу и договоришься с ним о встрече. Типа обсудить порядок действий во время бала. Или он тебе позвонит — не важно. Важно, чтобы ты сделала все так, чтобы он ни о чем — повторяю, НИ О ЧЕМ всю эту неделю не думал, кроме как о том, как жарко вы будете с ним сливаться в латинском танце на нашем выпускном балу. Потому что, если вдруг, не дай Бог, он меня в последний момент кинет… господину ректору придется искать себе другую работу, а тебе — другой колледж.

И, не говоря больше ни слова, Самойлова с достоинством выплыла из комнаты. Ну, хоть про компромат ничего не знает, тоскливо думала я, сочиняя Майлсу ласковое и игривое сообщение.

— Анжелик Красновская, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора.

Дернувшись, я испуганно подняла голову и уставилась на короб громкоговорителя в углу зала библиотеки. К директору? Меня? Неужели все-таки о нас с Ником стало известно? Но почему? Я ведь выполнила требование этой гадюки Самойловой! Со вчера общаюсь с Козлевичем так, как будто он и в самом деле мой бойфренд! Но если не она, то кто? И почему сейчас? Мы ведь даже не виделись с Ником с тех пор, как приехали из города!

А вдруг это полиция — начнет сейчас меня допрашивать меня как свидетеля тройного убийства?!

Все больше и больше паникуя, я собрала вещи, вернула книгу библиотекарше, и чуть ни бегом вылетела из зала. Кинулась к лифту — благо нога уже совсем не болела — и только там заставила себя немного успокоиться. Самойлова не станет меня закладывать просто так, из вредности. Не для того она заплатила столько денег за все это шапито.

Кроме нее, никто не знает про нас с Ником. Уж точно не Ксюха — соседка все еще пребывала в той стадии наивности, когда даже не предполагаешь, что учитель может завести шашни с ученицей, как бы сильно она ни была в него влюблена.