Двое в пути. Записки Белого Лиса - Елена Райдос

– А что, у этого высшего я нет своего ума? – поинтересовался я. – Или оно тоже его растворяет?

– Нет, не растворяет,– учитель исподлобья глянул на меня, как бы даже с недоверием, словно я никак не мог сам додуматься до такого вопроса. – Ум высшего я устроен несколько иначе, более адекватно, чем наш. Понимаешь, Лис, все проявленные твоим умом формы потенциально равны, и все они являются тобой. Иначе говоря, нет никакой принципиальной разницы между твоим телом и этой ёлкой,– он махнул рукой в сторону леса,– просто две разные формы, в которых проявляется твоё сознание. Но наш ум разделяет все формы на внутренние, которые ассоциирует с нашей личностью, и внешние – так называемую внешнюю среду. Это ошибочное разделение, но так уж мы устроены. А для нашего высшего я все его проекции, то есть мы, являются его неотъемлемой частью. Поэтому никакого ментального барьера со стороны нашего высшего я не существует.

– Понятно,– я утвердительно кивнул. – Правильно ли я понял, что причиной смерти является катастрофическая потеря энергии?

– Не просто энергии, а грубых вибраций, которые наш ум интерпретирует как физическое тело,– поправил меня учитель. – В реальности для нас такая потеря энергии выглядит как травма, болезнь или старость и приводит к переключению механизма восприятия в режим посмертия.

– Стоп, подожди,– я замахал руками, чтобы вклиниться в плавный поток его объяснения. – Какой ещё механизм восприятия? Мы разве не попадаем в мир посмертия после смерти?

– Ты всерьёз полагаешь, что для нас, любимых Создатель сотворил целых два мира? – учитель скептически поднял правую бровь,– да ещё в добавок организовал сообщение между этими мирами. Нет, дружок, всё устроено гораздо проще и надёжней. Никакого отдельного мира посмертия не существует, изменяется лишь то, как мы воспринимаем этот, наш мир.

Я недоверчиво покачал головой. По словам учителя выходило, что умершие находятся рядом с нами, только мы их не видим. Я даже невольно поёжился. Каким-то не слишком уютным местечком оказался этот наш мир. Моя реакция не прошла незамеченной для моего наблюдательного гуру.

– Ты ещё не забыл, что твоя картинка реальности – это исключительно ТВОЯ картинка,– Макар вопросительно посмотрел на меня, словно проверяя мою адекватность. – Создатель сотворяет лишь программу, в соответствии с алгоритмами которой ты и проявляешь свою реальность. Так что, кроме тебя, в твоём мире больше никого нет. Уж мертвецов, так точно.

– Да ладно, это я так,– промямлил невежда. – Так что там с восприятием?

– Я уже говорил тебе, что процесс сотворения реальности – это замкнутый цикл, который мы называем вибрацией,– продолжил объяснение учитель,– он состоит из следующих стадий: проявление – восприятие – интерпретация – оценка – обратная связь – растворение. И так по кругу. На каждой стадии действуют свои ограничения, обусловленные формой, в которой проявлено наше сознание, а также алгоритмами нашего мира. Проявленная форма сознания индивидуальна для каждого человека, она определяется чувствительностью к различным частотам вибрационного спектра.

– То есть каждый из нас проявляет реальность в соответствии со своей формой,– уточнил я.

– Не совсем так,– учитель одобрительно кивнул. – Непосредственно проявление реальности осуществляется во многом спонтанно, это просто естественный процесс жизнедеятельности сознания. Хотя в нашем случае алгоритмы нашего мира всё-таки накладывают определённые ограничения и на это процесс, например, такое ограничение, как мерность. Однако на второй стадии, когда мы уже воспринимаем проявленные формы, вибрационный спектр нашего сознания действительно обуславливает уникальность этого восприятия. Дело в том, что наше сознание способно воспринять далеко не все проявленные им же формы, а лишь только те, для которых в нашем спектре имеется достаточная чувствительность. Если этот спектр изменить, даже незначительно, то мы как бы окажемся в другом мире. Именно это и происходит в момент смерти.

– А зачем его менять, этот спектр? – я невольно принялся спорить, словно кто-то меня обвинял.

– Из-за третьей стадии, на которой ум интерпретирует воспринятые сознанием вибрации,– не обращая внимания на мой строптивый тон, объяснил учитель. – Какую-то часть этих вибраций ум интерпретирует как наше тело. А когда конкретно этих вибраций катастрофически не хватает, то из чего, позвольте спросить, уму слепить нам тело? Такая ситуация для него губительна, бедняга ведь так и рехнуться может. Вот тут-то и помогает переключение в режим посмертного восприятия, оно позволяет уму интерпретировать как тело более высокие вибрации. Ты ведь, наверное, уже слышал, что в посмертии у нас тоже имеется тело, правда, как бы менее плотное.

– А если вовремя не переключить восприятие в режим посмертия, то наш инструмент познания просто сломается и может травмировать своего хозяина, типа, молотком по пальцам, а то и по башке, – продолжил я, вместо учителя. – Получается, что смерть является всего лишь защитным механизмом для сохранения структуры сознания.

– У смерти много функций,– учитель снова удовлетворённо кивнул. – Защита структуры сознания, подзарядка, обретение новых, предположительно более совершенных инструментов познания, обнуление наших чисто человеческих долгов, а ещё блокировка бесконтрольной перекачки тонких вибраций в грубые. Нам ведь только дай волю, и для продления своей жизни мы израсходуем весь высокочастотный запас.

– Это ты про то, как создаёшь из воздуха шоколадки и лечишь других людей? – ехидно поинтересовался я. – Ты ведь при этом как раз и перекачиваешь ментальные вибрации в грубые, физические.

– Слово «бесконтрольно» в данном случае ключевое,– попенял мне Макар. – Я свои действия контролирую. А вот не будь такого защитного механизма, как смерть, то какой-нибудь любитель сладкой жизни, панически цепляясь за своё никчёмное существование, запросто смог бы обнулить не только свои запасы тонких вибраций, но и запасы остальных проекций того же высшего я. Кстати, некоторые наиболее продвинутые прислужники наших пастухов именно так и поступают, а потому живут очень долго. Вот только они всё равно умирают, предварительно превратив свои души в пустыню. А в результате, тонких энергий на полноценное перевоплощение у таких вампиров может уже и не хватить. И тогда они либо рождаются дебилами, либо вообще умирают в младенчестве.

– Считаешь, цепляться за жизнь неполезно? – я насмешливо прищурился. – Видимо, поэтому ты живёшь уже третью сотню лет.

– Для меня это не удовольствие, а необходимость,– пробурчал Макар,– я не могу допустить, чтобы наши с другом знания пропали. Мне нужно его дождаться или найти способ передать ему эти знания. Очень надеюсь, что ты со своим дневником поможешь мне наконец покинуть наш бренный мир.

– Ничего себе заявочки,– я возмутился совсем нешуточно. – Может быть, мне тогда не стоит всё записывать? Я вовсе не хочу стать причиной твоей смерти.

– Лис, не будь ребёнком,– устало вздохнул учитель. – Ценность жизни заключается не в продолжительности существования, а в её наполненности. Каждое новое воплощение похоже на вступление в игру, ту игру, которую сотворил для нас Создатель. Важен не сам факт того, что ты находишься в игре, а то, КАК ты играешь. Можно прожить очень долгую жизнь впустую, тупо наслаждаясь рефлексиями своего тела на некоторые внешние раздражители, типа секса и вкусной еды. А можно умереть молодым, но обрести такие смыслы, которые позволят сознанию сделать настоящий рывок в развитии. Увы, годы ещё не гарантируют нам мудрости.