Кто кого предал - Галина Сапожникова

После распада СССР бывший преподаватель научного коммунизма Станислава Юонене разочаровалась в политике и ушла во «внутреннее подполье», скрывшись от всех в мире кошек и плюшевых игрушек. Фото из архива Г. Сапожниковой.

— По вашей родне и друзьям прошло облако раздора?

— Я была в разводе с мужем. Основная причина, по которой мы развелись, — то, что мы были разными людьми. Я была вечным коммунистом, а он вечным антикоммунистом. Сейчас он уже умер, но, слава Богу, успел понять, что происходит на самом деле. Он активно поддерживал «Саюдис». Бывал на их мероприятиях, где все держались за руки. Ратовал за свободу и независимость. Соглашался с тем, что «эти» русские — такие и сякие. А потом увидел, что в реальности получилось, и закричал: «Дурни и воры пришли в Литву!». Абсолютно четкое определение. И писал мне потом в письмах: «Как хорошо, что ты уехала, потому что ты бы не смогла здесь жить. Не смогла бы принять этого предательства литовского народа, которое получилось». И даже приезжал сюда ко мне в гости со своей новой женщиной, чтобы поговорить о том, как уничтожили Литву. То есть все нормальные люди поняли, к чему это привело.

— Когда я встречалась с Джином Шарпом в Америке, меня потряс его рассказ о том, что он учил посланцев из балтийских республик разваливать Советский Союз изнутри совершенно отрыто, читая лекции в Москве. То есть абсолютно все знали о том, что готовится, и не могли противостоять?

— А что Литва могла остановить? Это все организовал Запад. Для того, чтобы развалить Советский Союз, начали организовывать события сначала в Фергане, Баку, Тбилиси. И как бы эти азиаты ни стреляли друг в друга, европейцы и американцы сидели спокойно и смотрели. И наверняка думали: нехай эти обезьяны себя перестреляют. А потом решили поднять шум в прибалтийских республиках, особенно в Литве, потому что с ней давно работали. И понеслось…

О дураках и елочных игрушках

— Где вы были в ночь на 13 января 1991 года?

— Сидела на кухне и записывала все, что говорилось на радио. Еще никто не стрелял, а уже радио вовсю кричало, что нужна медицинская помощь и есть жертвы.

— Почему на других людей технология Джина Шарпа — плывущие над толпой гробы, траурные свечи, поэтизация смерти — подействовала, а лично на вас нет?

— Так это только дураки не поняли, что и все организовали сами, и убивали самих себя. Жаль, что в Литве дураков было так много. Даже наши соседи — муж работал на заводе, жена в ЦК литовской компартии — тоже побежали к телерадиокомитету и к башне, потому что туда всех звали. Сыну моему шипели вслед: твоя мама была среди тех, кто людей расстреливает… Потом, правда, тысячу раз извинялись. И до сих пор каждый раз, как только увидят Гинтараса, просят прощения за то, что «говорили на твою маму».

О том, что у радиокомитета и телебашни происходило на самом деле, нам потом рассказывали простые люди из деревни, которых заранее собрали в автобусы и привезли на место событий. Они присылали нам много писем о том, на какие позиции расставляли и откуда по ним начали стрелять. Все это публиковалось в газете «Тарибу Летува».

— Если бы у вас был шанс встретиться сейчас с Михаилом Горбачевым — что бы вы ему сказали?

— Все уже сказано. Однажды была такая история: я пришла в кабинет к Миколасу Бурокявичюсу (недавно умерший первый секретарь Компартии Литвы на платформе КПСС. — Г. С.) и говорю: если Горбачева будут вешать на Красной площади, я пешком бы пошла до самой Москвы. Он смотрел, смотрел на меня и говорит: аферистка…

Есть у меня по этому поводу еще одно интересное воспоминание. Когда Горбачев в январе 1990 года приехал к нам в Литву и решил выступить перед партийным активом, слово давали только русским. То есть целенаправленно хотели показать, что идет национальный процесс, а не какой-нибудь другой. Наконец Владимир Антонов попросил слово и вместо речи сказал: хочу, чтобы выслушали Станиславу Юонене… Долгая пауза. Наконец мне дали слово.

И я зачитываю письма литовцев, которые протестуют против так называемой перестройки. Вот это было да! Потому что простые нормальные люди писали о том, как уничтожаются наш строй и наша жизнь… Я ему эти письма передала.

Только дураки не видели того, что происходило. Коллеги, которые ездили в Москву, рассказывали, что тема заводов союзного подчинения в Прибалтике вообще никого не интересовала. Шла конверсия, предприятиям оборонной промышленности рекомендовалось выпускать елочные игрушки. Все продавалось — и настолько это было прозрачно… Дураков было много, но еще были предатели. И первые и вторые были спущены сверху.

«Ностальгией я не страдаю»

— Когда и как вы уезжали из Литвы?

— В 1991-м. Один товарищ по работе вывозил меня на машине окольными путями. Звали меня тогда Валентина Ивановна Жуковская.

— То есть как?

— Я работала в редакции и, чтобы не раздражать белорусов своей странной фамилией, которую выговорить никто не мог, назвалась Жуковской. По фамилии той женщины, у которой жила.

— С какого времени за вами в Литве велась охота?

— Все понятно было, как только случился августовский переворот. И звонили, и угрожали. Болеслав Макутынович (экс-командир литовского ОМОНа. — Г. С.) меня тогда спас — он прислал ребят, которые помогли мне быстро собраться. Первые две недели я жила в редакции, а потом у своих знакомых, одна женщина нас приняла, советская, нормальная.

— Чем вы занимались в подполье?

— Мы делали брошюры, выпустили 7 или 8 штук, посвященных тому, что происходило в реальности. И выпускали газету «Тарибу Летува» на русском и на литовском языке.

— Вас долго искали в Литве, чтобы привлечь к ответственности?

— Долго. Везде спрашивали, в том числе и у детей. Невестка поначалу за меня получала пенсию, пока не отобрали. Когда литовские силовые структуры пришли к власти, давление было сильным… У них не было никаких моральных преград. Были даже подготовлены списки нежелательных лиц, которых надо уничтожать.

— Что лежало в основе этой ненависти? Вам, как литовке и бывшему преподавателю высшей школы, видны корни этого явления?

— Общая логика такова: русские оккупанты научили литовцев пить, ругаться и плохо работать — в общем, негодяи… — Белорусы — тоже ничтожество. Польша для литовцев всегда преподносилась как нехорошее государство, а поляки — воры и спекулянты. Основа ненависти — в национализме.

Нормальный человек не унижает других, ему не нужно показывать свое превосходство. А у неудачника ведь всегда все плохо — у этой муж дурной, у этого жена никудышная, у этого ноги плохо ходят… Литва сейчас занимает первое место по выпивке на человека в мире. И лидирует по самоубийствам. А все кивали на русских.

«Нас заранее продали»