История леса. Взгляд из Германии - Хансйорг Кюстер

Целый ряд форстов перешел в собственность городов, остро нуждавшихся в лесе, о чем пойдет речь в следующей главе. В пригородных форстах были введены в действие, вероятно, первые в истории конкретные меры по охране лесов. Так, уже в XIII веке запретили рубить некоторые леса под Франкфуртом. В 1343 году жителей Дортмунда обязали высаживать под их городом лиственные деревья. В 1368 году горожанин Петер Штромер впервые посадил семена сосны в Нюрнбергском имперском лесу. Его эксперимент прошел успешно, и впоследствии «сеяние хвойных деревьев» (Tannensäen)[69] проводилось здесь постоянно. Распространилось это искусство и в другие регионы, поначалу через специалистов, приглашаемых из Нюрнберга. К началу XV века сосны сеяли в городском лесу Франкфурта, в XVI веке – в Мекленбурге. Под Оксенхаузеном в Верхней Швабии высевали ель. Молодые посадки в лесу объявлялись заказниками, не только для защиты животных, но в первую очередь для сохранения самого леса. Иногда их даже окружали забором – таким образом землевладельцы и их лесная служба (Forestarii) запрещали любые виды пользования на охраняемых участках, прежде всего выпас овец и коз, особенно опасных для молодых деревьев. На запрет выпаса указывали и специальные знаки – укрепленные на шестах жгуты соломы. Еще и сегодня можно нередко наткнуться на такой знак, правда, чаще на сельскохозяйственных землях, он по-прежнему указывает пастухам овец, что им сюда нельзя.

В XV и XVI веках землевладельцы издавали многочисленные установления, направленные на охрану их лесов (Forstordnungen). За их исполнением должны были следить лесные службы. Правда, многие из запретов или предписаний противоречили друг другу и были мало действенны, а власть не хотела, не могла или не решалась выдержать четкую линию, слишком сложно было свести воедино и примирить между собой интересы огромного числа лесопользователей. Тем не менее некоторые установления были успешны, например, «Об охране тиса», введенное еще в позднем Средневековье. В Рейнской провинции власти поддерживали создание среднествольных лесов: при рубке участка зрелого леса каждое девятое или десятое дерево должно было оставаться на корню. Такие деревья приносили достаточное количество семян, чтобы под их пологом росли многочисленные молодые деревья.

Форсты как пространства специального права и особых форм пользования не были застывшими образованиями, менялись и их размеры, и их облик. В течение Средних веков многие форсты сокращались, дробились на части, позже опять увеличивались, порой вновь становясь одним целым. Поскольку не все входящие в форсты земли были лесными в современном понимании, а включали неосвоенные территории, луга, поля и деревни, то по общей площади форстов Средних веков и Нового времени нельзя судить об общей площади лесов.

Облик форста определялся планами землевладельца и зависел от вида пользования и усилий по охране. Все меньшую роль играли природные условия (климат, почвы), уступая интересам пользования. В самом общем виде можно сказать, что в форстах уменьшалось присутствие лиственных пород. На передний план выходили хвойные, их развитие поддерживалось за счет посева семян и посадки молодых деревьев. Постепенно форсты превращались в хвойные леса, в то время как используемые в качестве низкоствольных крестьянские леса оставались лиственными. Эта разница со временем стала столь заметной, что в XIX веке даже высказывались предположения о том, что слово Wald (лес) означает лиственный лес, а слово Forst – хвойный. Это толкование можно прочесть в «Немецком словаре» братьев Гримм[70]. Конечно, оно ошибочно, так как многие форсты стали хвойными лесами лишь в Средние века по воле своих владельцев.

Жители городов нуждались во многих предметах жизнеобеспечения, в том числе в большом количестве дерева. То, что мы сегодня называем «крестьянскими видами лесопользования», в Средние века и раннее Новое время было характерно скорее для горожан, а те ремесла, которые в то время считались «городскими», сегодня воспринимаются скорее как деревенские. Столяры и мясники в Средние века были почти исключительно горожанами. В городах оседали многие крестьяне, так называемые «горожане-земледельцы» (Ackerbürger).

Зарождение города было связано с получением от владельца земли статуса города. Деревни могли возникать сами, «дикой порослью», но процесс создания города обязательно включал элемент планирования. При этом центральная власть следила за тем, чтобы города не располагались в непосредственной близости друг от друга и каждый них имел достаточно земли «за спиной», откуда получал бы снабжение и продовольствие. Закладывались они всегда у воды – на реках или озерах, морских побережьях, или на высоком уступе прямо над водой, или на крутом склоне. Вода играла очень важную роль: по ней доставляли жизненно необходимые товары, ее энергия двигала мельницы – промышленное сердце городов, в нее же можно было сливать и сбрасывать всевозможные отходы, ведь в то время люди и думать не думали об охране окружающей среды. На низких берегах города не строили из-за угрозы половодья, лишь много позже города начали продвигаться и в такие места.

С самого начала существования город нуждался в воде и большом количестве леса. Строили мельничную запруду, то есть плотину, подпруживая водоем и регулируя ток воды. У плотины образовывался водопад, вода близ него насыщалась кислородом. Здесь водилось много рыбы, ее можно было ловить на удочки или ставить сети, укрепляя их на деревянных шестах, вбитых в дно водоема. Если строили рыболовные заграждения с вершами, то материалом для них опять-таки служило дерево. Не всю воду пускали через плотину, часть ее точно отмеривали и направляли на мельничное колесо. Плотину укрепляли мощными деревянными бревнами и фашинами; через одно из особо крупных бревен на вершине плотины переливалась вода. Уровень воды регулировали с помощью клапанов и шлюзов, или же строили спицевую плотину – устройство, состоящее из большого количества поставленных рядом друг с другом толстых досок, которые по мере надобности по одной опускали или поднимали, дозируя количество воды, поступающее на мельничное колесо. Мельницу строили целиком из дерева, для колеса, валов, передаточных механизмов и зубчатых колес использовали наиболее прочные породы. Единственными камнями в традиционной водяной мельнице были жернова, но запускало их деревянное устройство.